Черный клан

Так! Опять начинается! Только глюков мне не хватало!

Но раздавшийся в темноте хнычущий звук отшиб все попытки мыслить рационально. Я вылез из кровати, крадучись подошел к дереву и осторожно заглянул в кроватку.

Снизу на меня смотрели два светящихся желтых глазика.

Я застыл, вцепившись руками в бортик. Змееныш оскалил очень приличные клыки, заворчал, припал на брюхо и метнулся вверх, целясь мне в лицо. Я перехватил ее уже в броске и несколько секунд держал на весу, не давая царапать меня когтями и хлестать хвостом.

Надо убить его сейчас, пока он маленький. Это было ясно как день.

И голод тут абсолютно ни при чем.

Просто иначе, когда она вырастет, то убьет меня!

Я стиснул пальцы…

За спиной мобильник разразился мелодией будильника.

Как же меня достали эти сны!

Проснувшись, я несколько минут ругался, отводя душу. Потом встал, пошел на кухню, поставил чайник. Как ни странно, я чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне.

Казалось, доподлинно узнав о скорой гибели, организм встряхнулся и собрался с силами в ожидании… Чего?

Я чувствовал — нечто назревает.

Я не знал, что именно, но шкурой ощущал приближение неприятностей. Все равно что догадываться о приближении грозы, видя сизые тучи в зарницах на горизонте.

Еды в доме не было. Жалко, что Киря вместо шприца и стетоскопа не догадался принести пачку пельменей. Порывшись в холодильнике, я нашел заплесневелый кусок сыра, срезал с него плесень, положил на черствую хлебную корку, запил этот дивный бутерброд позавчерашним чаем. Интересно, от чего я загнусь быстрее — от лейкоза или от отравления?

Провел рукой по лицу — так, надо бы побриться. А зеркала-то и нет.

Я выудил из мусорного ведра самый крупный осколок. Посмотрелся в него. М-да… Киря был прав. Жалкое и жутковатое зрелище. Я выглядел как тяжелобольной человек, каким, собственно, и являлся. Казалось, за неделю постарел лет на пятнадцать. Под глазами темные круги, русые волосы повисли сосульками и стали какими-то серыми. Скулы заострились, в углах рта пролегли глубокие складки. Вдобавок весь в мелких синяках, как в трупных пятнах.

Красавчик Алекс? Ха! Натуральный зомби!

Быстро лечь в постель и лежать там тихо, готовясь ползти на кладбище!

Но в постель не хотелось. Скоро належусь, куда спешить? Говорят, у чахоточных больных перед смертью наступает всплеск активности. Я мрачно заглянул в осколок. Точно — и глаза блестят, как у чахоточного. Погребальным огнем.

Я знал, что это за огонь. Он так и горел во мне, тот нефтяной факел. Змей внутри меня отнюдь не собирался сдаваться и умирать вместе с телом. Он питался мной, пытаясь дотянуться до настоящей пищи и, наконец, переродиться.

Похоже, моя борьба с темной стороной входила в финальную фазу.

Когда я заканчивал глодать бутерброд, зазвонил телефон. Плохие предчувствия сразу усилились многократно. Я взял телефон — и точно. Звонила Ленка.

Те мелкие чудеса, которые всегда сопутствовали моей жизни, никуда не пропали. Только поменяли вектор и теперь превратились в крупные неприятности.

— Лешенька, привет, — заискивающе промурлыкала бывшая. — Ты уж прости, очень неловко тебя дергать, но ситуация у нас реально безвыходная. Ты ведь нас выручишь?

— Что случилось? — мрачно спросил я.

— Надо сегодня забрать Ваську из сада. И посидеть с ней до девяти.

Меня словно кипятком окатило. Жгучая смесь ужаса и радости. Наконец-то!

Я хотел отказаться, под предлогом болезни, — тем более это было правдой, — но вместо этого спросил:

— А что, больше некому?

— Некому, — вдохнула Ленка. — Так уж совпало: обе бабушки болеют, я не могу, Герка работает допоздна. Ну, пожалуйста!

Я прикусил язык, чтобы не крикнуть: «Да!!!» А Ленка, неправильно истолковав мое молчание, все уговаривала меня сделать то, чего я и так хотел больше всего на свете.

— Но мне ее не отдадут, — из последних сил сопротивляясь, сказал я. — Они там в саду меня не знают.

— Отдадут. Я уже позвонила и предупредила, что ее отец заберет. Ведь заберешь?

Я больше не смог придумать ни единого возражения. Губы сами сказали:

— Ладно, заберу.

— Лешенька, ты прелесть!

Ленка что-то еще говорила… Я уже не слушал. В голове билась одна мысль: «Все пропало…»

Не знаю, кто и как это подстроил. Но я точно знал — если Васька сегодня окажется у меня, то случится что-то страшное.