134  

Василий вскинул саблю, понимая, что это его первый (а может быть, и последний!) противник, и намереваясь дорого продать свою жизнь, хотя его оружие казалось детской игрушкой против меча этого богатыря. Однако сабля выпала у него из рук, когда бледно-голубые (не пламенно-бирюзовые, нет!) глаза вождя обратились на него, а знакомый голос высокомерно произнес:

— What hell?! You call me out, buddy Basil? There is no fog now where you cold get lost! [33].


Василий только и мог, что перекреститься… Однако морок не исчез, а как бы раздвоился: в овраг, оседая на задние ноги, съехал еще один конь, всадник коего выглядел не менее живописно и устрашающе. Потрясая табаром и огромным кулачищем, он грозно взревел:

— Что? У Прошки задрожали ножки? А где дочь моя?

Варька? Или забыл, что жена не гусли: поиграв, на стенку не повесишь?

Вот теперь Василий поверил, что ему не мнится!


Он переходил из объятий в объятия, и в конце концов ему стало казаться, что он — колода карт, которую наперебой тасуют не только Бушуев и Реджинальд, но даже и воины-бхилли. Похоже, все они были в равном восторге от встречи с Василием, тем паче что почти не сомневались в его гибели. Оказалось, что за семь или восемь дней, пока он пытался освободить Вареньку, а вместо этого попался в ловушку Нараяна, его друзья отнюдь не теряли времени! Прежде всего Реджинальд отбросил прочь то почтение, с каким прежде относился к магарадже. Такура, и дал себе труд пораскинуть умом.

Результатом сего напряженного действия был однозначный вывод: если не во всех, то во многих злоключениях путешественников не прямо, так косвенно повинен именно сей льстивый, лживый, двуличный, сладкий до приторности индус. Не тратя времени даром, Реджинальд явился в становище бхилли и просил помощи, так что в ту же ночь, когда Василий в полубеспамятстве висел над разинутой крокодильей пастью, немалое войско выступило к замку Такура. А через сутки оно осадило крепость. Однако магараджа был весьма искушен в умении обводить своих врагов вокруг пальца. Еще через двое суток Реджинальд снял осаду, получив «неопровержимые» доказательства, что замок пуст. В это время весь гарнизон во главе с магараджею затаился в бесконечных подземельях дворца… Отряд бхилли повернул назад несолоно хлебавши, не зная, где искать врага, однако Реджинальд оставил нескольких соглядатаев, которые вскоре доставили ему новые вести: в опустевшем дворце появились люди, магараджа вернулся в Такур — очевидно, для того, чтобы принять участие в торжественном сожжении трупа своего врага-чужеземца. В этом слухи сходились. В дальнейшем были противоречивы: труп чужестранца сожгли; бросили в Гангу; зарыли в землю; отдали на съедение шакалам, после чего призрак его начал бродить по дорогам и пугать добрых людей.

В костер, зажженный для иноземца, бросилась красавица-чужестранка; магараджа остановил ее в последнюю минуту и заточил в свой гарем; красавицу похитили посланцы богов, нарочно спустившиеся для этого с небес; красавицу похитили не посланцы богов и не демоны, а какой-то факир, или колдун, или раджа-йог, обладающий почти сверхъестественной силою.

Несмотря на противоречивость сведений, и Бушуеву, и Реджинальду было совершенно ясно: Варенька все еще в беде, в беде теперь и Василий, однако где искать, как выручать — известно одному господу богу…

И тут, заметив, как приуныл побратим-чужеземец, тот самый бхилли, который некогда спас его из пропасти, подал совет, настолько дельный и простой, что Реджинальд за голову схватился, дивясь, как он сам до этого не додумался. Впрочем, его трудно винить: ведь мысль обратиться за помощью к колдунье куда скорее могла прийти туземцу-дикарю, чем скептически настроенному британцу! Надо сказать, однако, что скепсис Реджинальда уже дал преизрядную трещину. Во всяком случае, этот чиновник Ост-Индской компании безропотно облачился в доспехи бхилли-воина, нацепив на себя некие знаки отличия, приличествующие вождю, и Двинул свой отряд к логовищу Кангалиммы, намереваясь не добром, так угрозами…

— Уж не вздумали ли вы испугать меня, злосчастные чужеземцы и те, кто служит им?

Голос, чудилось, раздался с небес.

Бхилли простерлись ниц — кто где стоял, даже не дав себе труда вылезти из оврага. Всадники спрыгивали с коней и падали на колени:

— Мать, старая мать! Прости нас, старая мать!..

И Василий понял, что он еще не отучился удивляться.

Как ни поразило его внезапное, ошеломляющее появление сэра Реджинальда и Бушуева в виде предводителей отряда воинственных бхилли, возникновение на краю обрыва высокой тощей фигуры в шафраново-красных, летящих по ветру, словно языки пламени, одеяниях, с желтыми прядями, вьющимися вокруг головы, похожей на череп, словно стая разъяренных змей, было равнозначно выстрелу в лоб. Во всяком случае, на какое-то мгновение Василий вновь ощутил себя тем же хладным, безгласным, беспомощным трупом, каким он был несколько часов назад… по милости Нараяна.

  134  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×