Одна и та же книга

* * *

В парке Тиволи атмосфера умиротворяющая, как на хорошем старом кладбище. Хотя казалось бы — качели-карусели, пиво-чипсы-лимонад. А поди ж ты.

Отдельно хочу заметить, что даже после одиннадцати вечера в парке Тиволи полным-полно людей с детьми, в том числе дошкольниками. Наших родителей, загонявших нас спать к десяти и не способных честно признаться, что делают это не ради гипотетической «пользы», а желая выкроить для себя пару часов свободного времени, кондратий хватил бы от такого разгула совиного либерализма.

Ну хоть у кого-то счастливое детство.

Еще тысяча мелочей, но все они меркнут в сравнении с главным открытием: похоже, я знаю, кто населяет Копенгаген.

Была у меня в детстве книжка про город Кардамон, где жили разбойники Каспер, Еспер и Джонатан. Они обитали в доме на окраине, держали домашнее животное льва, грабили лавки Мясника, Молочника и Булочника поочередно, а однажды украли даже городской трамвай с целью на нем покататься. Потом их в конце концов поймали, посадили в тюрьму, умыли, приодели, накормили домашней едой, сказали доброе слово — и не одно. От такой жизни разбойники, понятно, немедленно перевоспитались и даже спасли город от пожара, а потом вышли из тюрьмы, и Каспер стал пожарником, Джонатан поваром, а Еспер — дрессировщиком своего домашнего льва.

Я так думаю, эти разбойники дали обильное потомство, которое теперь живет в Копенгагене. Разбойничья сила и лихость прекрасно сочетаются в здешних горожанах с готовностью исправиться и перевоспитаться столько раз, сколько понадобится для блага общества. Хотя куда уж дальше.

КРАКОВ

Человеку, который всю ночь ехал в автобусе и проспал в лучшем случае часа два, поутру, вопреки распространенному мнению, хочется не столько кофе, сколько немедленного единения с Абсолютом. Потому что кофе уже вряд ли поможет, а Абсолют — вполне возможно. Ну, есть небольшой шанс.

Так вот, рано утром в Кракове можно получить и то и другое.

В баре «Szara», расположенном по адресу Главный рынок, 6, мне подали лучший в моей жизни эспрессо. Повторяю, лучший. Да, я отвечаю за свои слова. И понимаю степень ответственности. Тем не менее продолжаю настаивать, что это был лучший эспрессо в моей жизни. Крепкий до густоты, черный, как злодейские замыслы, и при этом совершенно не горький.

Поощрив организм кофеином, можно воздать должное Абсолюту. Например, выйти на улицу, подойти к Мариацкому костелу и стоять задрав башку. Облака бегут по небу так быстро, что ясно видишь: башня падает тебе на голову. И от этого делается необычайно хорошо.

А в Старом городе весь день играет невидимый трубач. Судя по звуку, он все время где-то рядом, рукой подать. Но никого не видно. Скрипачи есть, баянисты и шарманщики, а трубача нет. Но он там громче всех. Играет одну и ту же мелодию, очень короткую и простую. Много раз кряду. Я ее теперь захочу — не забуду.

Зачарованный, завороженный, ходишь потом по Кракову, вывернув шею кренделем, с кренделем же в зубах, они тут на каждом шагу продаются, тайные гербы города Кракова, сладкие подобия ленты Мёбиуса. В газетных киосках торгуют глиняными ангелами — вот и правильно, трудно человеку оставаться наедине со свежими новостями, а в компании ангела еще и не такое можно пережить. По узким улицам неспешно курсирует белый микроавтобус с надписью «Химера» и соответствующими изображениями на кузове, это, надо думать, такая социальная служба, срочная доставка химер населению — по первому требованию, так уж здесь принято, кто бы сомневался.

ЛИССАБОН

Ну, прежде всего, никакой не Лиссабон, конечно же. Lisboa, Лишбоа — вот настоящее имя города-на-краю-света. Это важно.

Рано утром, наскоро плеснув в лицо ледяной водой, едва проглотив утреннюю порцию гостиничного кофе, выходишь на улицу и видишь пальмы, растущие вдоль тротуара. Потом опускаешь глаза и обнаруживаешь, что в траве под пальмами синеют старые знакомые, цветы цикория, и алеют мелкие маки. На краю света свои законы природы, здесь возможно не просто всё, но — всё в любых сочетаниях.

Архитектурные шедевры (других зданий в центре, кажется, просто нет) сплошь завешены разноцветными панталонами, полотенцами, простынями. Лишбоа — хозяйка с открытым сердцем, не прибирается специально к приходу гостей, показывает все как есть, и такая доверчивость подкупает, конечно.