Любовные чары

Десмонд снял рубашку, но не ощутил холода. Все тело его пылало так, словно он не растерся бренди, а принял ванну из славного напитка. И голова кружилась, как после доброго глотка. Да, он пьян… пьян от желания… Через мгновение он стоял голый.

А девушка так и лежала на кровати – в мокрой одежде. Десмонд усмирил себя. Ощущать ее всем телом – это восхитительно, это добавляло хмеля в напиток страсти! Он принялся было расстегивать пуговки на ее рубашке, но тут терпение Десмонда иссякло. Он буквально вырвал девушку из мокрых тряпок, не глядя отшвырнул их куда-то на пол.

Десмонду показалось, что она смотрит с выражением бесконечного изумления, словно не понимает, кто он и что намерен делать с нею. Конечно, она удивлена: милорд намерен заняться любовью днем. Но ему осточертело чувствовать себя воришкой в постели. Кто сможет осудить его? Если он хочет эту женщину так, как в жизни никого не хотел, с этим придется смириться всякому, кто не желает стать его врагом. Он загнал «лорда Маккола» с его английским пуританством подальше в недра души и, подхватив девушку под бедра, повлек ее к себе…

Она все так же неотрывно глядела ему в глаза, губы задрожали, и Десмонд наблюдал, как наслаждение подчиняет ее себе. Чудилось, их слившиеся взоры тоже предаются любви, и в том, что они сейчас не таились друг от друга, было нечто такое, что привело Десмонда в неистовство. Изнемогая, он рухнул на нее, простерся в блаженном бессилии…

И в это время, совладав наконец с голосом, Марьяшка тоненько выкрикнула:

– Оставьте меня, сударь! Вы с ума сошли?

Честь лорда Маккола

– Сэр, ради бога… – Капитану Вильямсу очень хотелось схватиться за голову и хорошенько ее потрясти. Может быть, тогда мысли придут в порядок и жизнь сделается такой же спокойной, каким было море при отплытии из Кале… пока внезапный шторм не взбаламутил и его, и странного пассажира.

Шторм, впрочем, улегся так же внезапно, как и возник, а вот приступ безумия, овладевший лордом Макколом, затягивался. И поэтому больше, чем свою голову, капитану Вильямсу хотелось потрясти сейчас молодого человека, чтобы наконец вразумить его. Впрочем, тот и так выглядел потрясенным, даже чересчур.

– Сэр, послушайте, – начал с самого начала капитан Вильямс, на всякий случай убирая руки за спину. – Подумайте о своем положении в обществе. Вы происходите из родовитой, почтенной семьи, вы – граф, вы – лорд.

– Я всего лишь один год лорд, но уже двадцать пять – подданный ее величества британской королевы, – буркнул пассажир.

– Да неужели вы сочли себя обязанным…

– Я не могу поступить иначе, – тихо проговорил лорд Маккол. – Она назвала меня подлецом, и видит бог, у нее есть все основания так говорить.

– Вы, помнится, рассказывали, будто в России непокорным слугам… р-раз! – и нет головы? – произнес капитан задумчиво.

Лорд Маккол помолчал, потом, криво усмехнувшись, молвил:

– Ну, я наплел всяких баек, чтобы убедить вас взять нас с нею на борт. Правда лишь в том, что я роковым образом вмешался в судьбу этой несчастной, и теперь честь моя требует, чтобы я искупил свою вину перед ней.

Капитан задумался. Мрачный взор молодого человека не на шутку встревожил его. О боже, с таким богатством, внешностью, знатностью… Впрочем, Вильямс, истый англичанин, не хуже Десмонда понимал, что самый суровый суд, которому подвергается когда-либо джентльмен, – суд его собственной совести. Ну что ж, капитан исполнит требуемое лордом Макколом. Но все-таки он сделал еще одну попытку образумить молодого человека:

– А нельзя ли, сэр, подождать до прибытия в Дувр? Там вы отыщете более компетентных людей… В конце концов, остался какой-нибудь час пути…

– Не лукавьте, капитан! Вы прекрасно знаете, что на море полный штиль, и неведомо, когда паруса вновь наполнятся попутным ветром, – укорил Маккол. – Кроме того, я сообщил о своем прибытии, меня будут встречать, и я не желаю подвергать бедную женщину новым унижениям в присутствии слуг. Они и подозревать не должны о ее прежнем двусмысленном положении!

– Бог с вами! – воскликнул добросердечный капитан, осознав полнейшую тщетность своих усилий. – Вы меня убедили, сэр. Ведите ее сюда.

Маккол не двинулся с места. Его опущенное лицо вспыхнуло.

– Не могли бы вы пойти со мной в каюту, – чуть ли не умоляюще шепнул он. – На берегу я тотчас пошлю по лавкам, но пока…

Вильямс понял. Маккол не хотел, чтобы кто-то увидел злосчастное существо, которому выпала такая счастливая карта, в отрепьях.