Любовные чары

Глаза Сименса блеснули.

– А решето вы видели?

Марина кивнула. Ей непонятно было, при чем здесь решето, но она решила, что лишние подробности не повредят. Врать – так уж врать.

– Ведьма просеяла лунный свет, – алчно выдохнул Сименс. – Вот почему вдруг испортилась погода! Хо-ро-шо…

Марина и не подозревала, что Сименс так легко клюнет. Теперь он начнет ходить ночью по замку в поисках жабы и кота, рано или поздно наткнется на Агнесс, которая чуть ли не голышом бежит к Десмонду. Можно не сомневаться, суровый пуританин не постесняется испортить восторги любовникам. Может, и вовсе выживет распутницу из замка!

– Хорошо… – повторил Сименс. – Однако зачем все-таки миледи нужен мак?

– Есть много способов заставить ведьму проявить себя. Например, если рассыпать мак на том пути, где должна пройти ведьма в зверином обличье, она непременно оставит свой человечий след. Остается сличить его с обувью всех, кто здесь живет, и выявить злодейку.

Сименс, так и евший Марину глазами, резко обернулся. У нее мурашки побежали по спине – дверь, которую она сама закрывала, была приотворена!

– Значит, они снова взялись за свое… – прошептал Сименс, не сводя с двери напряженного взора. – Последний раз это было двенадцать лет назад… Но теперь я положу этому конец! – Он заботливо взглянул на Марину: – Будьте осторожны, миледи. Покрепче запирайте на ночь свою дверь. А остальное предоставьте мне!

Дворецкий поклонился и ушел.

* * *

Наверное, оттого, что говорили на ночь про страшное, Марине приснился кошмар. Виделось ей, будто она пошла купаться. Tепло, и солнце светит, золотистая черепица на крыше замка играет огнем и слепит глаза. Марина осторожно заходит в тихую воду озера… Что такое? Это вовсе не озеро, а речка Басурманка, та самая, что пробегала по бахметевским землям и о которой шла дурная слава. Никто в здравом уме не полез бы в Басурманку, купаться ходили на пруд, лежащий в версте. Марина ринулась к берегу… и вдруг кто-то ледяными пальцами схватил ее за руку.

«Значит, они снова взялись за свое! Будьте осторожны!»

Слова Сименса, а голос Десмонда. Кто же из них? Марина обернулась – да и обмерла: на нее смотрело синее, мертвое, распухшее лицо капитана Вильямса! Рванулась из жутких рук утопленника, но песчаное дно разверзлось под ногами – и она полетела куда-то… и летела, пока не ударилась о твердое…

С криком открыла глаза – и обнаружила, что находится в своей спальне, только не в постели лежит, а сжалась в комок на ковре. Ох, батюшки… Свалилась во сне с кровати! Давно с ней такого не бывало, с самого детства.

Марина хихикнула, однако смешок получился жалким: ее все еще трясло от страха и холода. Потянув со стула пеньюар, закуталась, и вдруг внимание привлек светлый луч, пробившийся меж штор. Подошла к окну, выглянула. Какая ночь! Луна пошла на ущерб, но до чего же яркая, до чего же чисто небо! Недолго же длились ведьмины козни – погода снова наладилась. А Сименс небось думает: прознали ведьмы, что вновь открыта на них охота, и затаились. И вдруг Марина увидела, как задрожали кусты, окаймлявшие газон, и на лужайку выкатился темный ком… Брауни!

Вспомнились слова Десмонда, что брауни – нечто вроде домового и встреча с ним к счастью, и Марина несколько успокоилась. Она кое-что уже узнала о них.

Брауни и впрямь этакие домовые, но живут не в домах и не во дворах, а сами по себе, где-нибудь поблизости от людского жилья. Если их не обижать, брауни не вредят людям, даже стараются помочь.

Интересно бы знать, что здесь поделывает брауни? Уж не явился ли исполнить чью-то работу, помочь кому-то? Марина невольно хихикнула – и тотчас улыбка сбежала с ее губ: в коридоре под самой дверью зашелестели легкие шаги.

Агнесс! Неужто она? Неужто Десмонд вернулся поздним вечером? Приехал, не сказав ни слова привета своей постылой «кузине», однако успев дать знак любовнице, что истомился, что ждет…

Не помня себя, Марина нашарила ночные туфли и выскочила за дверь, полная решимости догнать, вцепиться в волосы и… Она пролетела по коридору до угла и разочарованно фыркнула: никого! Дверь Десмонда закрыта. Опоздала… И вдруг услышала шаги на лестнице, ведущей наверх. Подхватила подол и снова ринулась вперед – чтобы увидеть ноги в белых чулках и серебристых туфлях, промелькнувшие в лестничном пролете, а над ними кружевные пышные оборки.

Марина озадаченно свела брови. Десмонда, стало быть, еще нет. Значит, Агнесс явилась напрасно. И что же она вознамерилась делать теперь? С горя прогуляться по галерее (именно туда ведет лестница) и кинуться вниз? Хорошо бы… Такого зрелища Марина не упустит! И, стараясь ступать по поскрипывающей лестнице как можно легче, она поспешила наверх.