Любовные чары

– Хотела, чтобы он помешал Агнесс ходить по ночам по замку. Я как-то раз увидела ее и до смерти перепугалась: думала, привидение, ну и…

Вроде отовралась убедительно, однако глаза Джессики стали как лед:

– А что ты сама делала ночью в коридоре? Возвращалась от Десмонда, но столкнулась с Агнесс, которая спешила в ту же постель? То есть вы не поделили любовника, и ты отдала бедную девушку на расправу?

– Я просто хотела, чтобы Сименс ее остановил, – шепнула она, смахивая слезы стыда. – Откуда мне было знать, что он поверит в мои сказки?

– А он, наверное, и не поверил, – кивнула Джессика. И вдруг выкрикнула: – О господи, я была вчера слепа! Ты же ничуть не испугалась, а значит, сама все и подстроила!

Марина помотала головой. Ее словно паутиной опутало!

– Ты о чем? – спросила недоуменно. – Что я, по-твоему, подстроила?

Джессика только усмехнулась.

– Ничего не понимаю…

– Не ври! Вчера мне кое-что показалось странным, а теперь все ясно. Ведь ты сама сделала куклу и спрятала! И я подыграла тебе, когда ее нашла!

– Нет! – отчаянно закричала Марина. – Я не делала этого!

– Молчи! – прошипела Джессика. – Не то нас заметят, схватят и убьют – после того, как разделаются с Агнесс!

Марина проследила за ее взглядом и содрогнулась. Пока они спорили, страшное действо на берегу неостановимо развивалось. Мужчины в белых балахонах спешились и сняли с черного коня Агнесс, которая пыталась вырваться из рук, тянущих ее к воде.

– Мы должны спасти ее! – воскликнула Марина. – Я скажу, что сама во всем виновата, они отпустят ее…

– И утопят тебя, – закончила Джессика. – Ты и одета подходяще для ведьмы: в черном платье, на темном коне. Нет, и Агнесс не спасешь, и себя погубишь.

Бьющуюся Агнесс доволокли почти до самой воды. Страх оледенил сердце Марины. Но было нечто превыше страха – гордость? злость? – и они заставили ее быстро шепнуть Джессике:

– Скачи за подмогой. Приведи Десмонда, Джаспера, кого угодно! Я задержу их. Они не посмеют убить меня!

Джессика смотрела непонимающе, и Марина, сорвав перчатку, свистнула в два пальца – оба коня взвились на дыбы, словно поняв ее приказ. Они запрядали ушами, заржали и ринулись в разные стороны, как стрелы, выпущенные из лука. Рыжая лошадка Джессики поскакала по тропе, ведущей к замку, а гнедой Марины понесся к реке.

Веткой с нее сорвало шляпу, туго закрученная коса больно стукнула по спине, но Марина и не заметила. Конь во весь опор промчался с обрыва и стал, весь дрожа от напряжения, между рекой и мужчинами в белом, которые подтащили черное тело к воде, и его уже лизали волны.

Марина соскочила наземь и, путаясь в дурацком хвосте амазонки, кинулась к Агнесс, лежащей лицом вниз. Сорвав другую перчатку, вмиг развязала узел на ее затылке и, рывком приподняв, посадила, чтобы та могла вздохнуть.

Лицо Агнесс было сплошь залеплено песком, и Марина, смахнув желто-серую массу, едва не зарыдала, увидев, как безобразно исцарапано и избито хорошенькое смуглое личико, которое она вроде бы люто ненавидела, но сейчас не могла вспомнить – за что.

Агнесс была в обмороке и даже не вздрогнула, когда Марина закричала что было силы:

– Остановитесь! Не троньте ее!

После мгновенного замешательства вперед шагнул высокий мужчина. Лицо его было закрыто, но по властному голосу Марина сразу узнала Сименса:

– Прошу вас удалиться, миледи. Мы все сделаем сами.

– Нет! – яростно выдохнула Марина. – Развяжите ее и отпустите!

– Она ведьма, миледи, – качнул капюшоном Сименс. – Вы сами знаете.

– Ничего я не знаю! Я наговорила вам, что в голову взбрело – и про мак, и про жабу. А куклу я сделала сама! – выкрикнула Марина, обвинив себя в том, что недавно, высказанное Джессикой, показалось ей чудовищно оскорбительным.

Белые балахоны, окружавшие Сименса, взволнованно заколыхались, подались было к Марине, однако предводитель остановил их мановением руки.

– Вы лжете, миледи, – сказал он терпеливо и даже печально. – Жаба, кукла – это одно, подозрения, но как быть с доказательством?

Он выхватил из-под плаща кожаную туфельку.

«Она слишком изящна для горничной, – подумала Марина как о чем-то важном. – Откуда у Агнесс такие туфли? Наверное, Десмонд подарил!» Последняя мысль вызвала в сердце лишь слабый отзвук прежней ревности.

– Если у вас нет жалости, побойтесь хотя бы сэра Десмонда! Он не простит вам, если вы убьете Агнесс! – воскликнула Марина.