Любовные чары

Десмонд непонимающе вскинул брови: только безнадежный кретин мог принять молодую красавицу за свою мать! Впрочем, очевидно, пришедший ошибся в темноте. Вот он шагнул к лавке, наклонился, потянул за тяжелый воротник, скрывавший лицо девушки до самых глаз… и Десмонд ощутил всем существом своим, как вздрогнул нежданный гость, потому что шуба скользнула на пол, открыв нескромному взору полунагое бесчувственное тело.

Ох, что же сделал Десмонд с девушкой, так нежно и доверчиво улыбавшейся ему! На какой позор обрек ее! Да разве можно надеяться, что грубый человек сохранит тайну? И тут же сердце с болью сжалось. А что, если девушка ожидала в баньке именно этого здоровяка, а он похитил то, что по праву должно было достаться другому? Ревность ослепила его, ноги подкосились. Десмонд даже ахнул – и ладонью испуганно зажал рот: не услышал ли незнакомец?

Однако тот, чудилось, вообще ничего не видел и не слышал сейчас. Но вот он надсадно втянул в себя воздух, громко причмокнул, а в следующий миг глыба его тела зашевелилась, на бревенчатой стене при свете свечи возникло уродливо изогнутое очертание его тела с каким-то устрашающе огромным предметом, торчащим внизу живота.

Зрелище было столь чудовищное, что Десмонд просто-таки обмер и некоторое время тупо глядел, как мужик взгромождается верхом на лавку, накрывая своей громадой бесчувственное тело девушки. Но вдруг раздался пронзительный крик, и столбняк, овладевший Десмондом, исчез. Нет, не радость заждавшейся любовницы слышалась в крике – исступленный, отчаянный ужас! Нелепые догадки, выдуманная ревность развеялись, как дымок под порывом ветра. Не глядя, он схватил что-то, оказавшееся под рукой, и с размаху послал этот предмет вперед…

В это же мгновение очнувшаяся девушка с такою силой ударила коленом навалившегося на нее насильника, что тот отпрянул – и голова его с грохотом врезалась в летящее оружие Десмонда, коим оказалась деревянная шайка.

Что-то разлетелось на куски. Через мгновение Десмонд сообразил: к сожалению, не голова разбойника, а шайка.

Мужик окаменело сидел верхом на лавке, покачивая, словно бы с легкой укоризною, головой в треухе. Десмонд судорожно зашарил вокруг, мечтая отыскать снаряд поувесистее, но тут мужик покачнулся, медленно сполз с лавки и простерся на полу. Девушка приподнялась, поглядела на него расширившимися глазами, а потом обессиленно рухнула навзничь, вновь лишившись чувств.

Десмонд осторожно шагнул вперед, отлепил от стола огарочек и склонился над недвижимым мужчиной. И отпрянул, узрев вытаращенные застывшие глаза, рот, ощеренный в застывшей ухмылке. Десмонд схватил лежащего за грудки, тряхнул… и понял: его внезапный соперник мертв.

Он не помнил, как очутился на дворе. Прошло, наверное, какое-то время, прежде чем студеные объятия метели вернули утраченное соображение. Ох, бурная выдалась нынче рождественская ночь! Обесчещенная девушка, убитый… Десмонд скомкал в пригоршне снег, прижал к левому виску, в котором резко пульсировала боль. Сразу стало легче, в голове прояснилось. Надо поскорее отыскать Олега, возок, быстрых коней, которые унесут его прочь отсюда. Десмонду случалось проливать чужую кровь, но одно дело – встать с врагом лицом к лицу, и совсем другое – прикончить кого-то из-за угла.

Правда, он защищал девушку, честь прекрасной дамы, если так можно выразиться… Странствующий рыцарь, защитник угнетенных! Сэр Ланселот! Пустое дело: гордиться сэру Десмонду совершенно нечем. Нет, скорее прочь отсюда! Но куда идти? И тут же он ахнул, увидев огненный промельк впереди, за белой завесой метели. Нелепая мысль, что демоны преисподней несутся в адских вихрях за его грешной душой, пришла, но тут же была унесена порывом ветра. Да никакие не адские вихри, искры летят из печной трубы!

Одно из двух: или где-то рядом изба, или… Сердце Десмонда радостно забилось… или Олег догадался растопить сильный огонь в печи, обогревающей возок. Опьяненный радостью, вмиг забывший обо всем на свете, Десмонд ринулся на сверкающий «маяк». Но не пробежал и двадцати шагов, как с двух сторон в него вцепились чьи-то руки, и два голоса (один, отрочески звонкий и счастливый, – Олега, другой, надтреснутый от страха, – кучера) завопили хором:

– Нашелся! Живой! Слава те, господи!

Вот уж воистину…

Что посеешь, то и пожнешь

– Я говорю вам, сэр, что человек, подобный вам, никогда не ступит на палубу моего корабля!