Алмазы Якутии

Николай Павлович вернулся к вертолету. К тому времени милицейский «УАЗ» куда-то исчез вместе с лейтенантом. Карагодин не придал этому большого значения.

– Палыч, блин, – Эдик встретил его недовольным вопросом, – что делать-то? Так и окоченеть можно.

В вертолете действительно стало почти так же холодно, как и на улице.

– Ну что у тебя? – Карагодин, не обращая внимания на замечание Эдика, обратился к пилоту.

– Кажется, это надолго, – тот озабоченно почесал в затылке.

– Ничего, – успокоил он летчика, – скоро должен техник приехать.

– Пошли пока перекусим, – теперь он посмотрел на Эдика. – Берите Родионова, только так, чтобы связанные руки никто не заметил. Сядете за угловой столик. Да, и прихватите чего-нибудь из консервов – там не ресторан.

Братья стали энергично собираться. Белый заканчивал перебинтовывать рану на ноге. Она оказалась не слишком опасной.

Проследив, как Влад с Эдиком вывели Егора, держа его с двух сторон и прикрывая связанные руки шарфом, Карагодин двинулся следом за ними. Последними из вертолета выбрались пилот и Белый. Последний сильно хромал, но держался неплохо.

Родионова усадили в самый угол. С одной стороны от него, ближе к выходу, посадили Белого, с другой устроился Эдик. Владика отправили на раздачу. С ним, продолжая морщить нос, пошел Карагодин. Пилот занял соседний стол, так как за одним все не помещались. Эдик достал из сумки консервы и несколько бутылок водки, предусмотрительно прихваченные из города.

Пока Карагодин с Владиком выбирали закуски, Вилен Михайлович неотступно наблюдал за Родионовым. Он, конечно, его узнал. От радости и напряжения у него громко забилось сердце.

– Это он, – толкнул он под локоть сына. – Только не смотри так, – зашипел он, – заметят.

Пашка повернул голову, продолжая коситься на Егора. «Парень как парень, ничего особенного, – подумал он, – как ему удалось столько времени провести в тайге?»

Егор заметил внимание к своей персоне. С того самого момента, как его схватили у болота, лихорадочно соображал, как ему выбраться на свободу. «Эти двое, – покосился он на Яковенко – отца и сына, – явно не местные. Сидят особняком, одеты если и не совсем по-городскому, то и не в рваные тулупы и телогрейки. Возможно, охотники. Скорее всего, это их "Нива" стоит рядом со столовой».

Мысли Егора прервали возвратившиеся от стойки Карагодин с Владиком. Начали выставлять на стол с подносов тарелки со жратвой, хлеб, нарезанный грубыми ломтями. Эдик к тому времени вскрыл несколько банок консервов.

– Что за параша! – Карагодин брезгливо рассматривал еду, неаппетитно разложенную по тарелкам.

– Иди бери жрачку, – Владик кивнул пилоту, чтобы тот сам себя обслуживал.

Пилот поднялся и без особого энтузиазма поплелся к раздаче.

Карагодин более-менее успокоился. После перипетий последних нескольких дней, кажется, все сложилось как нельзя лучше. Часа через три-четыре прибудет машина из города, и тогда эпопея с полярником закончится. Вернее, закончится один из ее этапов. Но главное было сделано – Родионов у него в руках. Теперь полярник никуда не денется.

Николай Павлович позволил себе несколько расслабиться. Он пару раз выпил со своими подручными, предпочитая закусывать консервами, а не столовской едой. Парни налегали на водку. А что еще делать? Оставалось только дождаться машины… Через час за окнами совершенно стемнело. Столовая почти совсем опустела. Оставались только двое у окна. Кассирша уже начала с тоской поглядывать на заезжих. Пора было закрываться.

– Мы посидим еще пару часиков, – Карагодин порылся в бумажнике и сунул ей две сторублевки.

Та быстренько отправила деньги в карман передника и удалилась, теперь уже с равнодушным видом. Проходя мимо стола, за которым сидели Яковенко, она покосилась и на них, видимо, тоже ожидая подачки. Но Вилен Михайлович решил по-другому.

– Мы уже уходим.

Глава 24

Выйдя на свежий воздух, Вилен Михайлович вздохнул полной грудью и направился к машине.

– Чего-то задумал? – Пашка не отставал от него.

– Посмотрим, – Вилен Михайлович отпер машину и запустил двигатель.

Потом снова выбрался на улицу и, обогнув машину, открыл заднюю дверцу. Внимательно поглядев по сторонам, достал «зауэр», завернутый в холщовую тряпицу. Несколько раз взвел и спустил курки, затем вставил патроны.

Снова завернув «зауэр», Вилен Михайлович положил ружье на поклажу, которой было забито заднее отделение «Нивы», и высыпал оставшиеся в коробке патроны в карман тулупа.