Не пугай ежа голым задом

– Маруся! Давай решать, кому мы продаем излучатель, а кому – нет, и как это сделать так, чтобы до драки не дошло, – озабоченно сказал он. – Народ у нас в поселке стал до того нервный, что как бы беды не было.

Мне до того ласкали душу слова «мы», «у нас» – это говорило о том, что мы с мужем по-прежнему вместе, – что я охотно включилась в это обсуждение.

– Крякову мы ничего не говорим и не продаем! – решительно заявила я.

– Поддерживаю целиком и полностью! – согласился муж, который сейчас сам вел машину.

– Нам и Богданову – непременно, – твердо сказала я.

– Да зачем же так кучно? – спросил муж. – Нам одного с головушкой хватит на площадь от Богданова до Афонина и от Мажора до соседей через дорогу и еще ой какой запас останется..

– Ну, как же можно Сергею Сергеевичу не дать? – возмутилась я.

Вот так всю дорогу до поселка мы с ним и пререкались, споря по поводу каждой кандидатуры, и, только уже подъехав к Салтыковке, Сашка решительно заявил:

– Нечего нам самим голову ломать! Один мы оставляем себе, второй дарим Богданову, третий откладываем на всякий случай про запас, а оставшиеся торжественно вручаем председателю, и пусть он дальше сам решает, кому их отдавать.

– Какой же ты умница! – воскликнула я. – Это же просто на поверхности лежало, а я не догадалась!

Когда мы въехали в поселок и остановились возле нашего дома, машину тут же облепили страждущие дачники, но мы поступили в полном соответствии со своим решением – отдали председателю семь штук и батарейки к ним, объяснив, как пользоваться этим устройством, и на него тут же налетели люди с требованием выдать спасительный прибор именно им и никому другому. Сашка же взял наш, вставил в него батарейки и торжественно воткнул посередине нашего участка, а второй отдал мне со словами:

– Спрячь где-нибудь на всякий случай!

Не успела я и рта открыть, как он забрал третий, предназначавшийся для Богданова, и преспокойно пошел к нему на дачу. Я же растерянно стояла и недоуменно смотрела ему вслед, а потом я поняла, что далеко не обо всем догадалась, потому что весь этот разговор на тему, кому давать прибор, а кому – нет, Сашка затеял исключительно для того, чтобы лишить меня возможности поговорить с ним о наших отношениях. И я, как последняя дура, на это купилась! Ярость бушевала во мне с такой силой, что мне стоило неимоверного труда сдержать себя и не броситься вслед за Сашкой, чтобы надавать ему пощечин. Я влетела на дачу и металась по ней, как тигрица по клетке, сметая все на своем пути.

– Я тебе отомщу! – рычала я. – Я тебе страшно отомщу! Я пока не знаю, как именно, но обязательно отомщу!

Постепенно я успокоилась и, устроившись на веранде с кофе, принялась обдумывать такой план, по сравнению с которым «Страшная месть» Гоголя показалась бы милой детской сказкой.

Глава 28. САША. БАРЫШ ЛАВКУ ЗАДАВИЛ

Проснулся я от угрызений совести, а поскольку это чувство посещает меня не часто (не такой уж я грешник), то я сразу даже не понял, что именно не дает мне спать. Но тут я вспомнил вчерашний день, и мне стало так стыдно, что даже щеки заполыхали – какая же я скотина! Ну, зачем я так обошелся с Марусей? Меня ведь никто не просил ехать в Москву именно на нашем мини-вэне, мог бы и попросить у кого-нибудь машину на время! Да меня любой из наших дачников с радостью на своей отвез бы, чтобы я только эти приборы купил. Нет! Черт меня дернул ехать именно на нашей! И что из этого вышло? Когда Маруся отправилась вместе со мной в город, я вынужден был всю дорогу туда притворяться спящим, чтобы избежать выяснения отношений, а на обратной дороге дурить ей голову с той же целью. А она, дурочка моя, ничего не поняла, была такая радостно-оживленная! Наверное, решила, что все страшное позади и мы снова вместе, а я? Повернулся и пошел к Богданову! Представляю себе, как она расстроилась! Ну не подлец ли я после этого? Подлец! Чувствуя, что перегнул палку со своим воспитанием жены, я принялся размышлять, что делать дальше, но так ничего и не придумал, а потом махнул рукой – война план покажет!

Услышав, что все уже встали, я вышел из комнаты, принял душ и поплелся на кухню завтракать, а на душе было так погано, что хоть волком вой. Завтрак был уже готов, и Лариса принялась нас с Богдановым кормить, попутно сообщая последние новости, потому что уже успела сбегать в «Сайгон» за свежим хлебом и была в курсе событий. Оказывается, как я и предполагал, вчера у нас в поселке разыгралось такое сражение за приборы, что странно, как до смертоубийства не дошло. Нашего председателя чуть не порвали на сотню маленьких председателей, но он проявил твердость духа и разделил их по справедливости, то есть так, чтобы они покрывали всю территорию поселка. Как водится, на него все тут же смертельно обиделись, но отбить вожделенный прибор в личное пользование так и не смогли. Афонин же в общей сваре не участвовал, заявив: