Последняя женская глупость

«Дас ист фантастиш!» – как любил говорить директор «Бука» Николай Александрович Резвун, приятель и компаньон Григория. Правда что – натуральная фантастика. И история, рассказанная Никитой, была нелепой, фантастичной, однако Римма всему этому сразу поверила и очертя голову кинулась ему помогать. Пока не удалось ни помочь особенно, ни заглушить в душе нелепое, но почти до слез отчаянное разочарование оттого, что он ее, оказывается, в тот вечер в «Барбарисе» даже не заметил. А она-то робко, таясь даже от себя, надеялась… А она-то думала: не мог бы, ну никак не мог бы присниться ей тот исполненный взаимного безумия сон, если бы эта взаимность не зародилась между ними наяву!

Выходит, мог.

– Я кружу напропалую с самой ветреной из женщин. Я давно искал такую – и ни больше и ни меньше! – бормотала она, отчаянно мечтая выдать желаемое за действительное.

К концу пути Никита немножко успокоился и даже начал испытывать на Римме свои чары. Чисто по привычке, безотчетно и рефлекторно, автоматически, так сказать. Она сразу просекла этот автоматизм и известную отработанность, но все равно – настроение немедленно улучшилось. И поэтому сейчас с легким сердцем вбежала в подъезд дома, где раньше находился магазин «Весна», а теперь какой-то маркет, и, совершенно не чувствуя ног, принялась подниматься по лестнице.

Ног-то она не чуяла, а вот задыхаться начала довольно быстро. Может, потому, что горло все еще перехватывало от девчоночьего, дурацкого, но непроходящего ощущения счастья, или потому, что лестница была неудобная и крутая, как во всех хрущевках. Но дыхание вовсе пресеклось, когда она увидела двух мужчин, обосновавшихся между ящиками с картошкой на площадке перед пятым этажом.

Мало ли кто это мог быть! Но у Риммы заколотилось сердце, когда она встретила их настороженные взгляды. И только тут вспомнила, что и Никита не сказал, и она совершенно забыла спросить его, как выглядели напавшие на него Костя и Эдик-педик. Тоже мне мисс Марпл!

Впрочем, на первый взгляд никто из них на педика однозначно не походил, и Римма слегка совладала с колотящимся сердцем. Прошла мимо, поднялась на площадку, чувствуя, как те двое внимательно изучают ее бедра (куртка у Риммы была короткая, до талии, а джинсы в обтяжку). Позвонила в квартиру под номером 20.

Поскольку единственный жилец этой квартиры сидел сейчас в «Ауди», оставленной около больницы водников, Римма очень удивилась бы, если бы кто-то появился на пороге. Но она держалась так, словно чрезвычайно удивлена тем, что ей никто не открывает. Пожимала плечами, звонила снова и снова, вслушивалась в тишину за дверью… Наконец приняла самый разочарованный вид и начала спускаться по лестнице.

– Никого нету? – подал голос светловолосый, очень приятный на вид парень лет тридцати со светлыми приветливыми глазами. – Обидно, да? Мы тоже в гости пришли, а хозяев нету. В девятнадцатую квартиру. Вы их не знаете?

– Никого я тут не знаю! – огрызнулась Римма. – Надо же, свинство какое! Я так спешила!

– Свинство, – охотно поддержал светловолосый, и второй, с крупной головой, широкоплечий, склонил бычью шею в знак согласия.

– Подружка подвела? – Светловолосый оказался весьма словоохотлив.

– Нет, друг.

– Гад! – сказал широкоплечий, и Римма даже запнулась, с таким глубоким чувством это было произнесено.

– Ждать не будете? – спросил первый.

– Нет, спасибо! Пусть он меня теперь поищет!

– А зовут вас как? – грубовато поинтересовался широкоплечий. – Может, появится этот, ваш-то, привет передадим?

– Обойдется он без моего привета, – Римма изо всех сил изображала оскорбленную гордость.

А светловолосый игриво попросил:

– Телефончик не дадите, девушка?

– В другой раз, – сказала Римма, вприпрыжку сбегая по ступенькам и чувствуя, как с каждым шагом рассеивается напряжение, владеющее ею. – Когда-нибудь потом!

Хлопнула дверью подъезда, с наслаждением вдохнула влажный сумеречный воздух – и со всех ног, благо на ней были легкие кроссовки, понеслась прочь со двора, через мостик, юркнула во двор кирпичной высотки, оглянулась, выждала… Нет, никто не вынырнул из сумрака, никто не гонится за ней. Мостик тонет во мраке, Римма никого не видит, значит, и ее не видать никому. Отлично! Очень может быть, эти два парня и впрямь дожидались соседей Никиты. Ну желают дождаться, а у меня свои дела.

Через дворы, поминутно озираясь, она добежала до машины, рванула дверцу, в первую секунду ужаснувшись, что Никита не дождался ее и ушел, – но нет, он был тут, просто сполз на сиденье, уснув так крепко, что даже вспыхнувший в салоне свет его не разбудил.