86  

– И все? Больше вы не говорили, не виделись?

– Нет.

– А какая-то соперница есть, как вы думаете?

– Да уж наверняка. Одну я конкретно видела, она устроила жуткую сцену, поломала нам всю нашу встречу… Не думаю, что она одна. Вы его не видели, вы просто не представляете, какой он, как к нему женщины липнут. Он светится весь, понимаете? Особенно его глаза, эти глаза… – И вдруг Римма осеклась, уставилась на Марка: – Господи, да вы похожи! Вы так похожи, я все время думала – ну кого вы мне напоминаете, и только сейчас поняла! Вот таким он станет, наверное, через десять лет. – Она слабо улыбнулась. – Да, годы его не испортят, хотя что такое тридцать, тридцать три? Вам примерно столько?

– Тридцать два, – сказал Марк, сам не зная, принять ли за комплимент ее слова об этом сходстве, а может, обидеться. Вот почему лицо этого парня казалось таким знакомым! На фотографии он увидел словно бы некое подобие себя самого – давным-давно. Тогда у него точно так же сияли глаза – сами собой, просто от радости жизни. Сейчас-то он научился заставлять их сиять, когда надо. Строго по надобности. Чтобы зря электричество не тратить… Ничего, этот, как его там, тоже недолго продержится в этой жизни на самосветности! Жизнь – она штука стервозная, и не такие огоньки гасила!

– Как его зовут, нашего героя?

– Никита Дымов. Никита…

Они говорили еще довольно долго. Марк рассказал, что именно попытается сделать, какие магические действия предпримет. Договорились, что Римма зайдет к нему через три дня – а предварительно поговорит с Никитой, попытается выяснить, изменилось ли его отношение к ней. Нет, в самом деле – в некоторых случаях магия дает результаты очень быстро. Бывает, конечно, что дело затягивается надолго…

Об оплате его услуг Римма сама спросила. Он протестующе выставил ладонь:

– Я беру деньги только за гадание. Тут твердая такса – двести рублей сеанс. А все остальное… тут сколько вы сами хотите дать. Это как бы ваше пожертвование ради вас же самих. Так что сами смотрите.

Римма вынула кошелек. Достала оттуда две сотенные, потом – пятьсот рублей. Марк заметил, что кошелек опустел. И догадался – было бы у нее больше, она так все и отдала бы.

Уходила она уже в другом настроении, чем пришла. И улыбка у нее была такая сияющая, детская, светлая, что Марк только и знал, что бесконтрольно улыбался в ответ.

А про последнюю карту он совершенно забыл. И только когда за Риммой закрылась дверь, перевернул ее. И тотчас пожалел об этом. Потому что перед ним лежала перевернутая девятка мечей – знак отчаяния, бесчестья, ужаса.

Наверное, надо было позвать Римму, вернуть, сказать ей об этом. Но стоило вспомнить ее влажные от счастливой надежды глаза…

Марк нахмурился, перемешал карты, закопал злополучную девятку поглубже в середину.

Все равно Римма уже не остановится, он таких женщин, балансирующих на грани последней надежды, видел-перевидел. До края дойдет, а не остановится. Никаких денег не пожалеет, только бы добиться своего. Выгодная клиентка, ему сегодня здорово повезло. Последняя любовь и все такое.

Нет, надо быть честным с собой, если не с ней. Безнадежно, вся эта ее любовь безнадежна. Наверное, нужно было ей сразу сказать, но… теперь он и сам не мог остановиться.


Маг называется! Как же он не просек, что перевернутая девятка мечей сулит отчаяние, бесчестье и ужас не только Римме, но и ему самому?!

Александр Бергер

30 ноября 2001 года. Семенов

Надо отдать должное Бронникову – он воспринял весть о своем освобождении с потрясающим спокойствием. Не орал, дескать, вы отняли у меня целых пять дней жизни – бесценных дней бесценной жизни моей! Не грозился найти управу на всех тех, кто эти самые дни отнимал, а прежде всего – на главного своего супостата, следователя Бергера. Хмыкнул:

– Ну-ну! Это ж надо, сколько времени вы зря потеряли, пытаясь меня расколоть! Я же сразу сказал: не делал я этого, не де-лал! Небось следы настоящего преступника давно снегом замело.

Бергер покосился в окно. Да уж…

– Кстати, – поинтересовался Бронников, – а почему вы меня отпускаете? Законное время вышло? Прокурор санкцию на арест не дает, а вы не можете предъявить мне обвинение? Что-то у вас рассыпалось, да?

– Рассыпалось, – кивнул Бергер. – Именно так. Я вас отпускаю, но прошу все-таки дать подписку о невыезде.

– Откуда? – хитровато посмотрел на него Бронников. – Откуда я не должен выезжать? Из Семенова? То есть вы меня вместо камеры поселите в гостинице и будете содержать на казенный счет? Или из Нижнего? Но как же я тогда смогу к вам на допросы являться? Или можно считать, что я окончательно выпал из поля зрения следствия?

  86  
×
×