Пять имен. Часть 1

Изилда зажмурилась и попыталась вспомнить, как выглядели завтраки, которые приносил ей в постель ее предыдущий мальчик. Вроде, все было на месте…

За спиной что-то зашипело.

Молоко! — вскрикнула Изилда, резко поворачиваясь к плите — как раз в ту секунду, когда белая пена хлынула через край кастрюльки.

* * *

Жоау поерзал, устраиваясь поудобнее.

Как Габриэле мог нравиться этот дурацкий ритуал? — мрачно подумал он. — Каждый день завтракать в постели. Это же с ума сойти!

Жоау чувствовал себя очень глупо и от этого страшно злился.

* * *

— Ну, как? — спросила Изилда, усаживаясь в ногах у Жоау.

— Переварено, — буркнул Жоау, ковырнув вареное яйцо. — И кофе остыл. И тосты.

Изилда с шипением втянула воздух сквозь намертво сжатые зубы.

— И салфетки ты не положила! — проговорил Жоау, раздражаясь. — Какого черта ты берешься делать завтрак, если не умеешь?!

Очень медленно, почти плавно, Изилда встала с кровати, взяла поднос, подошла к окну и вышвырнула поднос на улицу.

— Еще раз, — проговорила она скрежетнувшим от ненависти голосом, — еще раз ты позволишь себе разговаривать со мной таким тоном, и следующий поднос я сломаю о твою голову. Умеешь готовить и сервировать завтраки? Отлично. С завтрашнего дня это делаешь ты. А я буду сидеть в постели и критиковать.

Жоау издал странный звук — не то икнул, не то громко сглотнул, потом вдруг покраснел, кулем вывалился из кровати, подполз к ошеломленной Изилде и обнял ее колени.

— Я буду, — прошептал он. — Я буду делать завтраки. Все, что прикажешь.

Изилда улыбнулась и потрепала Жоау по голове.

— Конечно, — мягко сказала она. — Конечно, прикажу.

Мне снилось, что мы поженились

Мне снилось, что мы поженились и теперь живем вместе.

Мне снилось, что я проснулась и поняла — ну, вот, мы поженились.

Мне снилось, что я встала и пошла через комнату, старательно наступая на солнечные пятна, разбросанные по начищенному паркету.

Я шла и удивлялась — откуда в твоем доме паркет? И кто его так здорово чистит?

Мне снилось, что я выглянула в коридор, а там было сумрачно и прохладно, и я осторожно трогала пол босой ногой, как трогают воду, не решаясь в нее нырнуть.

Мне снилось, что я, наконец, решилась, набрала воздуха в грудь и побежала по коридору в гостиную, где ты пил кофе. Я знаю, что ты пил там кофе, я слышала, как стукнула чашечка об стол.

Мне снилось, что я вбежала к тебе, переводя дух, а ты лежал на диване и улыбался. А с пола точно такой же улыбкой мне улыбались собака и кошка. Кошка была твоя, я даже во сне не мыслила тебя без кошки. А собака — моя, черно-белый бордер-колли с глазами цвета жидкого меда, я всегда о такой мечтала.

Мне снилось, что ты старше, чем тогда, когда мы виделись в последний раз. Но я подумала — конечно, пять лет прошло, а ты уже не мальчик, ты и тогда уже не был мальчиком…

Мне снилось, что ты подвинулся на диване и сказал: «Падай сюда», и я послушно упала, думая, что теперь я, наверное, смогу и спать с тобой в одной постели, и ты не будешь больше говорить, что не хочешь меня будить своим храпом.

Мне снилось, что ты первый сказал: «А помнишь?», и я напряглась, не зная, о чем ты заговоришь, а ты сказал что-то совсем невинное: «А помнишь, я носил непромокаемую шляпу, и ты называла меня шампиньоном?», и я с облегчением засмеялась. Я боялась, что ты скажешь: «А помнишь, как ты исподтишка признавалась мне в любви?», потому что я помнила, и мне было стыдно за то, что каждый день, когда ты не видел, я гвоздиком выцарапывала на столе под клавиатурой «я люблю тебя», а сказать не решалась, боялась, что ты ответишь: «а я тебя нет, извини», и тогда мне придется уходить, потому что я не захочу, не смогу находиться рядом с тем, кто уже сказал, что не любит, а мне так хотелось думать, что у меня есть надежда.

Мне снилось, что я вспоминала, как мы оба не решались заговорить о серьезном, и когда серьезное подходило слишком близко, ты начинал шутить невпопад, а я громко и вымученно смеялась. Мы заклинали серьезное, и серьезное, напуганное нашим камланьем, отступало. Мы были хорошими шаманами — ты и я. Только ты потом мрачнел и замыкался, а я с остервенением царапала гвоздиком, сдвинув клавиатуру, «я люблю тебя, я люблю тебя», и каждый день эта надпись становилась глубже и глубже.