Гардемарин в юбке

– Ничего, это явление временное, зато потом… – засмеялась и закатила глазки Света.

К ним подошла Юлина свекровь, импозантная молодящаяся дама.

– Юленька, деточка, приглашай своих подруг проходить. Что же вы встали у порога, милые? Добрый вечер, леди, очень рада снова вас видеть. Молодой человек, и вы проходите, берите напитки, чувствуйте себя как дома. Вероника, почему вы так редко приезжаете к Юленьке, она мне жаловалась на вас! Ну, у Светочки маленький ребенок, понятно, что ей некогда, а вот вам непростительно. Юленька еще не привыкла к такого рода существованию, она девушка энергичная, подвижная, на язычок острая. А быть женой бизнесмена, особенно такого, как мой сын, тяжелый труд. Работать женщине нельзя, это может повредить имиджу супруга, вот и приходится скучать. Я Юленьку уговариваю, чтобы потерпела, а потом ничего, привыкнет. Что же делать, знала, наверное, за кого замуж шла… Или муж, или деньги, третьего не дано.

Дама все это говорила сладеньким голоском, но с языка, чувствовалось, так и капал натуральный змеиный яд. Вероника наблюдала за дамой и, заметив, как Юля покрывается красными пятнами, вдруг лучезарно улыбнулась и припечатала:

– Ничего, Роза Ефимовна, скоро не будет времени скучать. Родится ребенок, Юленька еще плакать будет, что времени не хватает, уж немного осталось подождать.

Женщина побледнела и, повернувшись к невестке, удивленно спросила:

– У тебя будет ребенок? Ты что, беременна?

Юля прищурилась и процедила:

– А что же здесь удивительного, или я не мужнина жена?

Женщина явно растерялась, не зная, что ответить. Потом взяла себя в руки и спокойно сказала:

– Зачем же так торопиться? Вы еще молодые, успеете.

– Я-то, может, и молодая, а вот Вадиму уже сорок пять, – не уступила Юля свекрови.

– Разве это возраст для мужчины? Наоборот, самый расцвет.

– Вот пусть и расцветает, а я рожать буду. Думаю троих-четверых будет достаточно, – ехидничала Юля.

Света и Вероника стояли молча, наблюдая эту сцену со стороны.

– Юлия, думаю, ты не совсем понимаешь, о чем я хочу тебе сказать. Вам с Вадимом нужно приглядеться друг к другу, ведь вы совершенно из разных слоев общества.

– Вы хотите сказать, что я рылом не вышла, чтобы быть достойной женой для Вадима?

– При чем здесь то, о чем ты говоришь?

– Это вы про рыло начали, – не унималась Юлька.

Роза Ефимовна гордо подняла голову и, повернувшись к девушкам спиной, уплыла грациозной походкой в глубь гостиной, демонстрируя свое пренебрежение.

– Ну, Юлька, ты, оказывается, попала в семью гремучих змей? – удивленно произнесла Светлана.

– Вадим совсем не такой, он не похож на свою мать. А она только недавно зубки начала показывать, когда про завещание узнала. Они же хотели Вадима на дочери банкира женить, а он ни в какую: женюсь, говорит, только по любви. Вон, кстати, тот банкир стоит, в белом смокинге, а рядом его жена и дочка – чистая Квазимода. Бриллиантами обвешалась, как новогодняя елка, да толку-то? Представляю, если бы Вадим женился на ней, ужас! Мать этой девушки – приятельница моей свекрови, они эту идею насчет женитьбы давно вынашивали, а тут такой облом в виде Юльки Фоминой. Вот теперь и дымятся от злости. Мы когда с Вадимом поженились, Роза Ефимовна прямо сама доброта была. Такая приветливая, такая сладенькая, она побаивается Вадима, а как про завещание узнала, все, как подменили.

– Я тебя, между прочим, предупреждала, что так и будет, – сказала Вероника.

– Да знаю, не маленькая. Я Вадиму уже все уши прожужжала, а он смеется и говорит:

– Мать я и так обеспечу, а братец пусть свое заднее место приподнимет и поработает, а то вообразил себя писателем и слюнявит уже десять лет одну страницу. Эллочка тоже считает себя женой гения. Так и живут, ни о чем не думая и на мои деньги. Не люблю бездельников. Братец не захотел работать с нашим отцом, когда тот решил нас приобщить к делу, а теперь обижается, что все моим стало после его смерти. Посмотрел бы я, как они крутились, если бы я тоже тогда махнул на все рукой и не захотел вкалывать, как проклятый. Отец все только начинал, а уж раскручивать мне пришлось. Все это богатство я заработал своим горбом. Начал в хорошее время, а продолжил в нужном месте. Для нормальных людей мне ничего не жалко, а вот когда нагло пользуются, меня это бесит. Терплю только ради матери, любит она этого, как она про него говорит, – «одаренного мальчика». Вроде братья мы родные, но совсем разные: я не могу без дела сидеть, а он все сделает, лишь бы отвертеться от работы.