Гардемарин в юбке

– У меня что, там их несколько? – удивленно спросил Роман.

– Так у собак же не один зуб во рту, – засмеялся Николай.

Опять зазвонил мобильный доктора. Он взял трубку и стал слушать, что ему говорят. Потом коротко бросил:

– Сейчас приду. – И, повернувшись к Роману, сказал: – Ровно через двадцать минут снимите иголки и протрите спиртом те места, откуда сняли. Я через некоторое время вернусь.

– Что-то случилось?

– Да, опять жена позвонила. Приехала милиция и собирается взламывать дверь. Она решила последовать моему совету и не открывать им, чтобы подумали, будто это был просто ложный вызов. Но так как в панике она наговорила им, когда звонила, что в доме бандит и, наверное, хочет ее убить, они решили, что ее уже прикончили.

– Так пусть скажет из-за двери, что она жива и здорова.

– Нет уж, пусть сидит и молчит, а то еще что-нибудь не то ляпнет. Я сейчас пойду и во всем разберусь.

Он посмотрел на Веронику, сокрушенно покачал головой и молча вышел за дверь. Плечи его сотрясались от смеха.

Глава 16

Когда прошло положенных двадцать минут, Роман подошел к Веронике и начал выдергивать из нее иголки.

– Эй, эй, а поаккуратней нельзя? – возмутилась девушка.

– Я тебе не доктор, дергаю как умею, – проворчал Роман. – Кстати, как ты теперь себя ощущаешь, после этой экзекуции?

– Ты знаешь, нормально, стало намного легче. До того, чтобы сказать хорошо, конечно, далековато, но думаю, что встать уже вполне смогу.

– Зачем тебе вставать? Лежи, пока врач не придет, а то еще что-нибудь не так сделаешь, потом поздно будет после драки кулаками махать.

– Рома, ты давай-ка не уходи от темы. Что ты собираешься делать с Юлькой, и вообще, ты узнал, как можно стать ее адвокатом?

– Я и так все знаю. Вот, привез уже подписанный договор.

– Кем подписанный? – удивилась Вероника.

– Насколько мне известно, у Юлии есть мать, вот я к ней и поехал. Думаю, дальнейшие комментарии излишни?

– Ромка, какой же ты молодец! Если честно, я даже забыла про нее, представляешь? Совсем плохая стала. Ну и что ты дальше будешь делать?

– Ника, если тебе нетрудно, отвали от меня, пожалуйста. Голова и так кругом идет. Что я дальше буду делать? Предоставь мне самому разобраться во всем. Ты лежи и болей, и очень прошу, не лезь больше в это дело. Юлию я постараюсь вытащить под залог, а дальше посмотрим, что к чему. Искать преступников не женское дело. Сергея я тоже наконец поймал, и он передает тебе привет, желает скорейшего выздоровления. Еще просил передать, чтобы ты прищемила свой зад и не заикалась об этом деле, он сам во всем разберется.

– Ты мне, главное, Юльку из камеры вытащи, а дальше мне плевать, как вы будете кого ловить, – согласилась Вероника. – Да и кого там искать-то? Я же уже говорила, что это дело рук Александра. Пока мы в доме были, он в нашей машине тормоза испортил. Чудом живы остались, в сантиметре от смерти прошмыгнули.

– Опять же, Ника, это только твои предположения. Ты же сама этого не видела? Кто докажет справедливость твоих слов?

– А зачем мне на него наговаривать? Делать, что ли, нечего?

– Никуся, сколько раз тебе говорить, что должны быть улики, доказательства, понимаешь?

Зазвонил телефон, и дальнейший разговор пришлось прервать. Звонок был междугородний. Вероника взяла трубку и услышала голос своей матери:

– Девочка моя, здравствуй. Как ты там?

– Ой, мама, привет. У меня все нормально. А как вы?

– Мы скоро приедем в Москву, нужно оформить кое-какие документы. Так что через неделю жди в гости. Дом уже обжила?

– Да, мам, все сделала, мебель почти всю купила, остались одни мелочи.

– Вот и хорошо, не буду больше занимать тебя разговорами, когда приедем, поговорим. Целую тебя, девочка моя. Я так рада, что увижу тебя, соскучилась – ужас! Здесь, вдали, это как-то по-особому воспринимается. Все, моя хорошая, до встречи, когда мы будем вылетать, сообщу тебе номер рейса, встретишь нас.

– Хорошо, Аннушка, буду ждать вас с нетерпением.

Вероника положила трубку и задумалась. Ей совсем не хотелось, чтобы мать ее увидела в гипсе. Но через неделю его все равно не снимут, так что придется предстать перед очами матушки инвалидкой. Потом она повернулась к Роману и спросила:

– Очень болит?

– Что болит?

– Задница твоя, неужели непонятно?

– Нет, пока не болит, вообще ничего не чувствую, твой коновал, кажется, мне заморозку сделал.