Гардемарин в юбке

– Я и сама могу все понятно объяснить, нечего занятого человека от дел отрывать, – торопливо заговорила Вероника. – Я вспомнила того козла с бородкой и подумала, что этот тоже хочет Вадиму что-то сделать.

– И что дальше? – осторожно спросил Роман, уже предчувствуя неладное.

– А что дальше? Под рукой у меня ничего не оказалось, кроме… – Девушка замолчала.

– Ника, я тебя сейчас придушу.

– Кроме прикроватной тумбочки, – выпалила Вероника и торопливо заговорила дальше: – Ром, только ты не думай, она совсем легкая, и он, тот мужчина, только сотрясением мозга отделался, ну и еще перелом у него ноги, но это уже не моя вина, это он сам поскользнулся, когда из палаты от меня убегал. Он подумал, что я из психиатрического отделения сбежала, и начал орать: «Помогите, убивают!» Но я же думала, что это преступник, и, конечно, побежала за ним, а по дороге схватила шприц, его медсестра приготовила, чтобы Вадиму укол сделать. Ну а когда тот мужик опрокинул ведро с водой, уборщица там полы мыла, он на этой воде и поскользнулся, упал и ногу сломал. А я в это время на него верхом села, ну и всадила ему этот шприц по самое некуда. Там, представляешь, какое-то лекарство сильнодействующее было, которое только коматозники выдерживают, но, на его счастье, там была совсем малюсенькая доза.

– И что теперь с беднягой? – как-то совершенно спокойно и безнадежно поинтересовался Роман.

– Виктор Иванович сказал, что жить, конечно, будет, ничего страшного, но оставит ли сей инцидент без внимания, неизвестно. Он сейчас в реанимации лежит.

– И кого же ты так приласкала?

– Это, оказывается, главный врач отделения был, а Виктор Иванович его заместителем является. Он в отпуске сейчас, а в клинику заехал специально из-за Демидова. Но он сам виноват, нужно было по-человечески, как все врачи, халат надеть. А то стоит возле больного непонятно в чем.

– Час от часу не легче. Ника, ты хоть когда-нибудь станешь нормальным человеком, как все? – зло рявкнул Роман. – И что теперь делать? Сухари сушить? Это же подсудное дело!

– Виктор Иванович, между прочим, совсем меня не винит в случившемся, а даже наоборот – говорит, что я проявила бдительность. Медсестра втык получила, что на посту в это время не была. Если бы она сидела на месте, ничего бы не случилось, потому что я бы тогда знала, что у Вадима главврач, – торопливо оправдывалась Вероника, пряча глаза.

– Думаю, что человеку, который по твоей милости теперь будет месяц ковылять на костылях, от твоей бдительности не легче. И если он подаст на тебя в суд, я буду на его стороне.

– Не нужно все на меня сваливать, ты бы тоже так поступил, если бы услышал, что я услышала, – возмущенно прошипела Вероника.

– Очень интересно, что же ты такого услышала, что чуть не отправила человека на тот свет?

– Ты, прежде чем возмущаться, дослушай сначала, – надулась девушка.

– Ну, продолжай, продолжай, я тебя внимательно слушаю.

– Я когда увидела его у аппарата, так у порога и застыла, а он в это время что-то бормочет. Я только последние слова и расслышала: теперь, говорит, ты не должен жить. Как услышала я такие слова, у меня в мозгах прямо все перевернулась, вот и схватила, что под руку попалось, а попалась тумбочка, я уже говорила.

– И как же сие изречение тебе объяснили? – удивился Роман.

– Как, как? Он говорит, что сказал: теперь ты должен жить, без «не», понимаешь, а мне совсем по-другому послышалось. Они, оказывается, с Виктором Ивановичем давно над каким-то препаратом в лаборатории работают, вот и решили его попробовать на Вадиме, после того как у него изменения в организме начали происходить. Это какой-то сильный стимулятор. Главврач вон после совсем крохотулечной дозы, которую я ему всадила, и то, как на шарнирах, все время дергается.

– Так, моя дорогая, пошли поднимемся к Виктору Ивановичу, я хочу послушать, что он скажет, потому что тебе не верю.

– Ты что, хочешь сказать, что я обманываю? – взвилась Вероника.

– Может, и не обманываешь, но то, что говоришь не всю правду, это точно, чует мое сердце.

– Иди, иди, Фома неверующий. Я с тобой не пойду, здесь подожду.

– Неужели боишься? – хохотнул Роман.

– Ага, Ром, боюсь, – честно призналась девушка, чем немало удивила своего друга.

Роман согласился с тем, чтобы Вероника осталась в холле, а сам решил подняться в отделение и выяснить подробности у Виктора Ивановича.

Через полчаса он спустился обратно и посмотрел на Нику таким взглядом, что девушка вся сжалась и, ни слова не говоря, спотыкаясь, поплелась за Ребровым, который сдернул ее с дивана и поволок к машине, как мешок с картошкой. Уже сидя в машине, он еще раз взглянул на притихшую Веронику. Ему очень хотелось накричать на нее, но слов не было, поэтому, не найдя подходящих, Роман только и сумел, что выдохнуть: