Дуэль на брачном ложе

Второю прихотью Марии внезапно сделалось занятие, которое обыкновенно считается привилегией мужского пола: спорт. Как-то Иван Матвеевич обмолвился: «Вашей красоте, Мария Валерьяновна, недостает силы. В сочетании с изысканностью она придаст вам особый шарм. Вы будете воистину непобедимы и неотразимы!» Еще более убедило Марию упоминание о том, что пресловутая баронесса д’Елдерс любого мужчину за пояс заткнет в стрельбе из пистолетов и фехтовании. Это поразило Марию, как поразила ее и сама личность espionne internationale. Ну хорошо, ухитрилась Мария проникнуть в будуар баронессы тайком, а попадись она Этте Палм на глаза – вряд ли бы удалось не только сделать дело, но и живой уйти, ибо «прекрасная фламандка» в совершенстве владела всяким холодным оружием, дралась, как заправский боксер, была ловчее циркового жонглера… несмотря на свои сорок три года!

Образ этой достойной противницы сделался для Марии как бы примером. Хитрющий Симолин только руки потирал, чая, когда сие наливное яблочко упадет ему в руки, – то есть созреет для того дела, кое он уготовил Марии: работы секретного агента. А пока что нанял для Марии лучших парижских учителей фехтования, борьбы, верховой езды и плавания, а также бывшего метателя ножей из цирка, итальянца, и испанца – мастера бросать аркан.

Уже через полгода Мария сама себя не узнавала. Все было ей внове, все в удовольствие; кроме того, испанец научил ее великолепно танцевать, а итальянец – метатель ножей преподавал некое подобие бельканто ^[103]. Она знала уже так много, так много умела, что эти знания и умения подспудно искали выхода, какого-нибудь реального воплощения. Этого только и ждал мудрец Симолин!

* * *

Однажды Мария проснулась среди ночи от тягостного предчувствия. Уже и звезды погасли, и небо просветлело, и первые лучи солнца заиграли в вершинах деревьев, а Мария все вертелась с боку на бок, сминая постель, и подушка чудилась то мягкой, то твердой, как камень. Наконец, отчаявшись, поднялась, кое-как умылась и решила выйти в сад – проветриться, охладить пылающую голову.

Уверенная, что в такую рань не встретит ни души, она надела белую рубашку и мужские панталоны до колен, решив не терять даром времени, а заняться гимнастикой. Шенкеля у нее были стальные: лошадь послушно шла под ее седлом даже без поводьев; а вот руки довольно быстро уставали от фехтовальных забав. Иван Матвеевич посоветовал ей подтягиваться на толстых ветках, а еще лучше – лазить по деревьям для тренировки. Однако зрелище баронессы Корф, средь бела дня лезущей на дерево, могло любого слугу повергнуть в смятение; по ночам сторож мог принять ее за вора; в этот же рассветный, ранний час сторож уже отправился спать, а прочие слуги еще не проснулись. Время для гимнастики настало самое подходящее!

Без всякого успеха подпрыгнув несколько раз, Мария наконец ухитрилась уцепиться за ветку и какое-то время болталась на ней, извиваясь всем телом, пока ей наконец не удалось упереться ногами в ствол и таки забраться на толстый нижний сук. С каждым футом она преисполнялась такой уверенности в своих силах, что решила проползти по толстому горизонтальному суку, посидеть на нем, чтобы окончательно победить страх, – и воротиться к стволу. Одолела уже половину пути, когда сук угрожающе прогнулся, Мария едва не вскрикнула, и тут…

– Мы уже потеряли двоих.

Голос Димитрия Васильевича!

Мария замерла в неловкой позе. Ох, ну отчего ей взбрело в голову избрать для своих утренних безумств именно этот каштан?! Ведь он стоит как раз против окон кабинета! Так, значит, рано встала нынче утром не одна Мария. Ее суровый супруг тоже ни свет ни заря покинул постель – почему? И кого он – они? – потеряли?

– Мне удалось проследить их путь лишь до трактира между Берном и Туном, – снова заговорил Корф. – Место вам знакомое. Эрлах клянется, что оба курьера уходили от него целые и невредимые. Однако нарочному дважды приходилось уезжать из Туна ни с чем.

– И вы думаете?.. – проговорил незнакомый голос.

– Я уверен, и мои осведомители подтверждают: где-то на этом маршруте предатель.

– Вас должен был насторожить уже первый провал!

– Он и насторожил, – отозвался Корф. – Второй курьер шел пустой. Однако исчез и он.

– То есть вы пустили его как приманку? – с явным неодобрением спросил незнакомец.

– Вот именно. Та же роль уготована вам.

– Весьма польщен, что мне до такой степени доверяют, – усмехнулся незнакомец.

---

103 Искусство пения (ит.).