Компромат на кардинала

Исполнять заказы, стало быть.

Когда убийца Леонтьева (то есть в то время жертва была еще жива, но это роли не играет, это мелкие детали!) увидел знак, который должен был появиться на двери жертвы, в первую минуту он решил, что его наниматели спятили. Незаметно переглянувшись с напарником, он понял, что и тот придерживается того же самого мнения. В этом знаке, с их точки зрения, не было никакого высокого смысла. Убийцы Леонтьева, как и все наемные убийцы на свете, обожали некие высшие совпадения, которые потом позволили бы им подспудно оправдать себя на том суде, где рано или поздно придется предстать каждому. Но они столько раз отправляли на этот суд каких-то других людей, что не очень-то верили в возможность его над собой.

Ладно, бог с ним, с тем судом, если он и произойдет, то случится это еще очень не скоро, какой смысл беспокоиться об этом?

Беспокоиться же следовало вот о чем: оказалось, что девчонка не должна была уйти от Леонтьева живой! Что за нелепость такая? Зачем убивать свидетельницу, которая никого не видела? Нет же, приказ был недвусмыслен: найти и обезвредить, прямо как в кино. Какой от нее вред, от этой глазастой психопатки, одетой в платьишко с декольте до пупка? Однако приказ был однозначен. И мальчишку, о котором было сообщено, тоже предстояло убрать. Ну, там дело терпело, исполнители еще даже не видели его в лицо, а вот насчет девушки все было сказано вполне определенно.

Да ладно, впервой, что ли? Рано или поздно все помрем, чего дергаться-то? Хуже было другое. Хуже было то, что денег им пока не дали за сделанную работу. А они и так сидели на полном подсосе. Значит, деньги предстояло как-то добыть. Как? Ну, видимо, старым дедовским способом: выйти на проезжую дорогу с кистенем и грабануть первого же встречного прохожего-проезжего.

Неохота было почему-то. Словно бы предчувствия какие-то нелепые томили убийцу Леонтьева! Ну не хотелось ему пылить по мелочам!

Как позднее выяснилось, «предчувствия его не обманули». В некой опере так поют, однако убийца Леонтьева и знать-то об этом не знал. Просто подумал: не обманули, мол, предчувствия, да и шабаш!

Глава 13

ТВИСТ-ПОВОРОТ

Франция, Париж, ноябрь 2000 года

Где-то в мире вовсю летали самолеты, однако аэропорт Шарль де Голль жил по своим законам.

Близился вечер, Тоня весь день ничего не ела, однако не чувствовала голода. Напряжение, владевшее ею, было слишком сильным, порою невыносимым. Смуглый дьявол куда-то исчез с глаз долой, однако она чувствовала его присутствие всей кожей, ощущала его взгляд, словно какое-то клеймо, подобное, к примеру, той лилии, которую всю жизнь носила на левом плече зловредная и обворожительная миледи Винтер.

Правда, какой-какой, но уж обворожительной сейчас Тоня никак не была и не могла быть. Костюм помялся, некогда элегантное пальто, которое она таскала переброшенным через руку, выглядело тусклой тряпкой, туфли начали немилосердно жать, а тоненький кашемировый свитерок, надетый по дурацкой привычке на голое тело, вдруг вздумал колоться. Вдобавок в аэропорту из-за огромного количества скопившегося народу сделалось ужасно жарко. Слава богу, что Тоня всегда носила в сумочке маленький флакончик с любимыми духами «Burbery week-end», и теперь она то и дело опускала руку в сумку, открывала флакончик и осторожно касалась благоухающим пальцем то кончиков ушей, то шеи, то висков, то затылка, стараясь делать это, конечно, незаметно.

Увы, незаметно получалось не всегда. Уже дважды, воровато обернувшись – не видит ли кто ее манипуляций? – Тоня почти наткнулась на торопливо отведенный взгляд высокого парня в серой щегольской куртке и зеленоватом клетчатом шарфе. Конечно, все туристы более или менее прибарахлились и приоделись в благословенной Франции, стране магазинов, однако этот светлоглазый был до того хорошо одет, что Тоня даже всерьез задумалась, а русский ли он вообще-то. Новые скоробогачи не выглядят так изысканно, однако тип лица у этого блондина был явно славянский. Может, какой-нибудь белоэмигрант, вернее, потомок таковых?

Парень держался особняком, хотя жаждущие отправки в Москву русские уже не то чтобы подружились, а почти сроднились. Женщины болтали о детях и мужьях, косметике и тряпках, мужчины осторожно прощупывали деловые связи, пара-тройка туристических малышей носилась туда-сюда по залу ожидания с таким визгом, что даже у зомбированно-вежливых сотрудников аэропорта порою проскальзывала на лицах откровенная классово-национальная вражда.