Компромат на кардинала

Сергей выскочил чуть ли не на середину дороги, истерически замахал «тридцатой» маршрутке. Сейчас домой. Надо переодеться и вернуться к сберкассе в другом виде. И очки надеть, что ли, потому что ничто не меняет так лицо, как очки, а у него есть такие, с тонированными стеклами. Подойти с невинным видом к тому гаду в серой куртке, попросить поменять деньги, послушно потащиться вслед за ним в телеграф, а когда усядутся на лавку и тот попросит доллары, сунуть ему эту издевательскую бумажонку и сказать: «Меняю на сотню!» И… И что потом? Потом придет тот смуглый, и они вместе начистят рыло безоружному идиоту? В результате у них останутся и сотня Сережина, и этот поганый доллар.

Надо вот что сделать: надо найти старый газовик – незаряженный, который когда-то доставал отец для чего-то, может, просто для понта, когда это было модно, когда всякий, кто начинал заниматься мало-мальским бизнесом, считал престижным и крутым носить хоть хиленькое, но оружие. С другой стороны, и время тогда было диковатое… Газовик мало что не заряжен – он еще и сломан, вроде бы с предохранителя не снимается, да и фиг с ним. Когда они с менялой пойдут на телеграф, остановить его в узком пространстве между двух дверей, прижать к пузу ствол газовика и сказать: «Гони мои сто баксов, сука!» Факт, что он испугается, такое чмо не может не испугаться! Это же тряпка, тряпка, за какие-то несчастные сто зеленых он позволял своему подельнику называть себя самыми позорными словами, а ведь нормальный человек за одного только «козла» сразу бросается мстить! Пусть это ради спектакля, но ведь на глазах постороннего человека! Таков он и есть, натуральный козел. А значит, дрогнет, испугается пистолетного ствола (ведь никто в этот момент не объявит по громкой связи, что газовик не заряжен и предохранитель у него сбит), отдаст деньги как миленький. И Сергей успеет уйти прежде, чем в коридорчик ворвется смуглый, изображающий из себя блюстителя порядка.

А если не успеет? А если у менялы денег при себе не окажется, потому что он всю добычу сдает смуглому, – ясно же, кто в этой паре лидер! Тогда что делать?

Сергей не знал что, но гнал от себя все сомнения и колебания, собирался со страшной скоростью, радуясь, что дома никого нет, что никому не надо объяснять, почему он из дубленки вдруг перелез в холодную кожаную курточку, почему ушел в такой ветрюган без шапки и даже без кепки, почему вид у него такой перебулгаченный…

Не то слово!

Конечно, только идиот потащился бы вторично пытать судьбу. Видимо, у менялы со смуглым было такое правило – больше одного хапка на одном и том же месте не делать. Где повезло один раз, на второй может выпасть грандиозный облом! И Сергей напрасно метался около крылечка сберкассы, стискивая в кармане рубчатую рукоять газовика, который был немилосердно тяжел и оттянул ему весь карман.

После обеденного перерыва открылся обменный пункт. Ловить криминальным менялам здесь больше было нечего! Да и Сергею тоже.

Это следовало понять сразу: задуманный им «боевик» по экспроприации экспроприаторов был сущей глупостью и диким детством, однако Сергей снова и снова описывал круги вокруг дома, выглядывал то из-за одного угла, то из-за другого, глупо и отчаянно надеясь на что-то…

Он промерз до зубовной дрожи; от усталости и голода – весь день не ел – уже начала кружиться голова.

Стемнело. Сергей удивился, что уже так поздно. Посмотрел на часы и тихо застонал сквозь зубы. Было… нет, отнюдь не десять часов утра! Было без двадцати шесть вечера.

Сегодня вторник. Через двадцать минут начинаются занятия в детской группе. А в семь – во взрослой. Он должен провести оба эти занятия. Значит, надо бежать бегом, еще можно успеть.

А через двадцать минут придет Майя, чтобы взять у него деньги.

Нет! Что ей сказать? Как вот такое рассказать про себя? Майя сразу заведет: «Вечно считаешь, что ты самый умный, даже со мной на занятиях вечно споришь, вечно ты все знаешь лучше меня, да я успела забыть столько, сколько ты знаешь! И вот, довыпендривался, пожалуйста! На самом деле ты – просто глупый мальчишка, которого надо пороть!»

Еще и не такое небось ляпнет… да ладно, это полбеды. А если Майя просто не поверит, что так случилось на самом деле? Решит, выдумал все, а баксы – прикарманил?

Да ну, она не подумает такого, она же знает Сергея уже десять лет, она его лучше всех на свете знает, наверное, даже лучше мамы!

А вдруг подумает?

Он зажмурился, прижал кулаки к глазам, так, что заломило голову. Ужасно захотелось поскорее оказаться дома, подойти тихонько к маме, приласкаться, а она бы напела в ушко, мол, ты у меня самый лучший, самый красивый, самый ненаглядный мой ребеночек, и Сережа бы слушал и верил, что это – правда, он один такой на свете, один-разъединственный, все его любят, все от него без ума, а значит, что бы он ни сделал, это будет самый лучший в мире поступок…