Компромат на кардинала

С этой минуты прекрасное и возвышенное перестало для нее существовать, мысли целиком сосредоточились на мелком и суетном. Чего, безусловно, и добивался бес.

Эти нефритовые, тяжелые, очень красивые серьги она купила не далее как сегодня утром за 150 франков в сувенирной лавочке. Ну до того серьги ей приглянулись, что Тоня даже забыла умножить 150 на 4. Не стоили они таких денег, конечно, не стоили, но до того умопомрачительно подходили к нефритовому ожерелью, которое Тоня не носила лет сто, а тут невесть почему взяла с собой в Нант, и ее глаза в сочетании с такими серьгами приобретали таинственный зеленоватый оттенок… Вдобавок камни были окружены золоченым, похожим на золотое, ажурным плетением и выглядели весьма богато. Если не распространяться направо и налево, что это подделка, никто и не догадается. Короче говоря, серьги она купила и тут же нацепила их. Всем они были хороши, кроме застежки. Тоня предпочитала подвески, а это были гвоздики, которые фиксировались не больно-то надежными втыкалочками. Весь день она проверяла, хорошо ли держатся эти штуковины, а в музее забылась, не проверила. И вот вам результат…

Вынув незакрепленную серьгу из уха, Тоня с потерянным видом оглядывала сверкающий паркетный пол.

Ничего себе! Вроде бы невелика потеря, дома она, конечно, раздобудет подобие потерянной втыкалочки, однако где ее взять в Нанте? Получается, серьги теперь носить невозможно. Разве что с одной ходить, подобно какому-нибудь карибскому пирату. Но еще вопрос, на?шивали ли пираты нефритовые серьги с ненадежными замками?!

Смотрительница – а в Нантском musee des Beaux Arts, совершенно как в каком-нибудь Нижегородском или Северо-Луцком художественном музеях, в каждом зале сидела дама почтенных лет в строгом костюме и с изысканной прической, – заметила Тонины отчаянные взгляды, поднялась со своего ампирного креслица и с приветливым выражением спросила:

– Puis-je vous aider, madame?⁴⁹

«Мадам» даже ответить ничего не могла от огорчения – только показала серьгу смотрительнице, однако та мгновенно оценила ситуацию. Успокоительно улыбнувшись, решительно подошла к двери и окликнула:

– Жан-Пьер!

Появился низкорослый худощавый юноша в длинной футболке, джинсах, закатанных по колени, и босой. Этого экзотического паренька Тоня еще раньше приметила: распространяя приятный запах мастики, он елозил по паркету в соседнем зале, непостижимым образом удерживая ногами две белые, ничем не прикрепленные тряпичные натиралки. С ними он и притащился на подмогу, с ними же, словно они были приклеены к босым подошвам, ринулся по знаку смотрительницы запирать двери зала, отрезая путь двум каким-то джентльменам, судя по всему, южанам, одетым в такие строгие черные костюмы, словно они только что вернулись с похорон. На смуглых лицах выражалось неприкрытое недовольство. Однако Жан-Пьер послал им извиняющуюся улыбку и запер двери прямо перед их римскими носами, пробормотав:

– Извините, господа, служебная необходимость.

– Жюль! – вновь окликнула смотрительница, и из противоположного зала (они были расположены анфиладой) возник еще один босоногий виртуоз, схожий с первым как родной брат, и столь же ретиво начал закрывать свою дверь, мешая на сей раз двум леди, такое впечатление, прямиком доставленным из Виндзора, судя по их умопомрачительным костюмам и шляпкам с вуалетками.

Только тут Тоня сообразила, что зал закрывается исключительно ради нее, вернее, ради несчастной потерянной втыкалки, чтобы не смог ее затоптать и унести на своей подошве случайный посетитель. «Ну да, они же уверены, что серьги золотые!» – подумала она с замиранием сердца и тотчас представила, какие лица сделаются у Жан-Пьера и Жюля, а также у ретивой смотрительницы, когда при ближайшем рассмотрении обнаружится подделка. Винтики-то были самые простейшие, создатели серег даже не потрудились их анодировать, вот позорище!

С отчаянием она вперила взгляд в пол – и едва не ахнула во весь голос, увидев в крошечной щербинке паркета в метре от себя заветный кругляшок с дырочкой. Он, родимый! Какое счастье, что обнаружила его хозяйка, а не кто-то другой!

Порывисто нагнувшись, Тоня подхватила ювелирный компромат и радостно подняла над головой:

– Вуаля!

Смотрительница, а также Жан-Пьер и Жюль, уже павшие было на колени и рыскавшие по полу наподобие гончих, дружно зааплодировали, не держа ладони перед собой, как это принято у нас, а высоко, несколько аффектированно вздымая их. Лицо смотрительницы сияло неприкрытым удовольствием, однако Жан-Пьер и Жюль смотрели с сожалением. Видимо, предчувствовали развлечение, а может, и некоторую мзду за свои старания, но коли мадам сама нашла свое сокровище, им явно ничего не обломится.

---

49 Я могу вам помочь, мадам? (фр.) .