Яд вожделения

– Да ты что? – от испуга голос Алены обрел твердость, да и вся она вмиг пришла в себя. – И думать не моги отложить! Завтра уже последний день, завтра будет не до этого! Нет, только нынче. Я обещала Катюшке!

– Ну, пошли, коли обещала, – хмуро промолвил Ленька. – Сейчас, думаю, самое время тебе появиться. Пошли, дай руку – я поддержу. Да не бойся, нас из окошек не видно. Ох уж эта Катерина Ивановна! Сама во грехе и других во грех вовлекает!

Он что-то бубнил, бубнил себе под нос, но Алена не сомневалась (она ведь знала Леньку как саму себя!), что сейчас у него на языке вертится лишь один вопрос: «Кто такой Егорушка?»

Конечно, она никогда не сможет ответить. Утешало только то, что Ленька и не спросит никогда.

* * *

В сенях играла с кошкою стряпуха Агаша. Увидев внезапно появившуюся на пороге барыню, сорвалась с места, осенила себя крестным знамением, разинула было рот: поднять крик, да Ленька приобнял ее, шутливо ткнул локотком – Агаша и сомлела в его внезапных объятиях, о коих давно и безуспешно грезила.

«Ну и ну! – повела бровью Алена, входя в светелку. – Ох, Ленечка, что бы я без тебя делала!»

Она приостановилась, мысленно надевая личину удивления. Катюшкиного возка у крыльца нет, значит, она должна прежде всего удивиться, внезапно застав здесь подругу. Все остальное – потом.

Можно было не стараться! Даже приклей, даже приколоти она себе гвоздями десяток личин с десятком разнообразнейших выражений, все они слетели бы, как шелуха с луковки, оставив только выражение изумления. Ибо так, как сейчас, Алена не изумлялась никогда в жизни.

В кабинете, в котором всегда царил образцовый порядок, чудилось, пронесся ураган, самым причудливым образом нагромоздив на полу горы книг, разметав рукописи, раскидав заботливо хранимые модельки пушек всех времен и народов!

Впрочем, нет. Никакого разгрома. Горы толстенных книг сложены стопою – изображают крепостные стены. А пушки – артиллерию осажденной крепости. Здесь разыгрывается жаркая баталия! Гарнизон представлен был Катюшкою в полном боевом вооружении: пышные груди обнажены, да и на всем теле нитки нет. Только на ногах обуты ботфорты с поднятыми отворотами, которые, впрочем, не высоки, и даже не достигают бедер, опутанных – ей-богу! – цепями, на которых висит немаленький замок, прикрывающий главную сокровищницу «осажденных».

– Ба-бах! – звонко выкрикнула Катюшка, хватая в обе горсти еще стоящие на «стенах» пушечки и швыряя их вперед. – Ба-бах!!!

– Fehlschuss! Ура! Промах! – в один голос взревела армия осаждающих.

Понятно, почему – в один. Всю армию единолично являл собою Фриц, одетый… вернее, обутый в такие же ботфорты. Впрочем, на нем была еще треугольная шляпа. Он шел с оружием наперевес… Оружие производило большое впечатление! Алена очень кстати вспомнила, что это место мужики частенько называют прикладом, – и едва сдержала смех: до чего же метко сказано!

– Сдаваться! Даваться! Отдаваться! – закричали «осаждающие», грозно потрясая «прикладом».

«Осажденные» упали на колени.

– Смилуйтесь над нами, храбрые рыцари! – жалобно закричали они (тоже, разумеется, в один голос). – Мы готовы сдаться… или отдаться, как пожелаете! Но мы изнемогаем от голода и жажды! Нас надо напоить, накормить – а потом мы с радостью откроем ворота крепости доблестным победителям!

– Извольте! – милостиво согласились «храбрые рыцари».

Алена отшатнулась за порог, опасаясь, что Фриц обернется к поставцу за водкою и заметит ее. Конечно, можно было уже показываться – усомниться в измене Фрица не мог бы и невинный младенец! – однако ее разбирало любопытство: чем же закончится баталия, – а потому она не хотела быть замеченной раньше времени.

Oднако в делах воинских Алена оказалась вовсе несведуща. Оказывается, силы осажденных подкрепляли не хлебом и водой, и даже не вином и водкою, а – ну, Катюшка! ну, выдумщица! – тем же самым «прикладом»! Алена глазам не поверила, когда Катюшка подползла к Фрицу на коленях, облизнула свои хорошенькие губки, приоткрыла их – и принялась насыщаться с таким пылом, словно собиралась лишить «осаждающих» их главного оружия. Но «храбрые рыцари» были тоже не лыком шиты! Мгновенно постигнув коварные замыслы «осажденных», они опрокинули хитрый гарнизон на спину и ворвались в ворота таким решительным боевым маршем, что не прошло и минуты, как победители и побежденные вцепились друг в друга и огласили округу торжествующими стонами.