Книга Одиночеств

Умиротворение мое было столь велико, что обернулось грандиозной глупостью. В тот же вечер или пару дней спустя ребенок объявил родителям буквально следующее: «Когда я вырасту и умру, я буду других мертвых держать за ручку и говорить, чтобы они не боялись».

С родителями от такого дела чуть было кирдык не приключился, и их можно понять. Решили небось, что в семье завелся живорожденный ангел и вот прямо щас станет возноситься огненно, не щадя обоев и потолочной штукатурки. Для простых советских людей, неверующих и суеверных одновременно, не самая лучшая новость, как я теперь понимаю.

Мама начала реветь, а папа пошел и хлопнул водки. Потом они хлопнули еще водки, уже вдвоем, и объяснили мне, что их так пугать больше не нужно.

Ну никто их больше так и не пугал с тех пор. Невелико удовольствие на ревущую маму и папины трясущиеся губы смотреть, да ор их слушать.

История про дедушку Витю понемногу забылась — не фатально как-нибудь, а как забываются многие эпизоды детства, за ненадобностью. А в последнее время вспоминается все чаще.

Стало вдруг понятно, что эта диковинная профессия по-прежнему мне по душе. Что может быть лучше, чем других мертвых держать за ручку и говорить, чтобы они не боялись?…

По душе-то оно, по душе, но не по зубам, конечно. И даже не по плечу. Надо понимать, я — профессионально несостоявшийся ангел. Типичный лузер.

Это многое проясняет.

Эта книга посвящается Р. Т.,

на чьей кухне мы полночи обсуждали особый, утонченный идиотизм человечьего бытия: мы все (и сам Р. Т. — иногда, и я тоже — часто) живем так, словно бы это первая попытка в спортивном соревновании или плановая репетиция в провинциальном театре. У примадонны из-под юбки выглядывает нечистая комбинация; герой-любовник смердит застарелым перегаром; прочие и вовсе не выучили текст, понадеялись на суфлера — а ведь такой должности вовсе нет в штатном расписании: сократили ее экономии ради, еще много столетий назад.

И ладно бы в переселение душ, что ли, верили, обалдуи. Так ведь нет. Дикарское, говорят, суеверие. Противоречит оно, говорят, нашему, православному историческому материализму.

Где логика?

Где-где…

Эта книга посвящается Щ.,

которая рассказала мне две славные истории про поиск, цель, путь, победу и поражение.

Девочка Аня пяти лет очень любила пингвинов. И переживала, что нигде, кроме как на картинке, их не увидишь (город провинциальный, в зоопарке пингвинов не было).

И вот ей рассказали, что пингвины живут в Африке (что не совсем ложь: на крайнем юге Африки они, надо думать, живут).

Девочка Аня очень обрадовалась, потому что в детском саду ходили слухи, будто Африка совсем рядом. Сразу за универсамом, куда можно попасть, если перейти трамвайные пути. Или почти сразу.

Она собралась и пошла в Африку пингвинов смотреть.

Африки за универсамом не оказалось. Девочка Аня резко обломалась. Сидела и плакала, пока не нашлись взрослые, готовые отвести ее домой.

В общем, все очень печально закончилось.

Зато есть вторая история про шестилетнего мальчика Борю, которому друзья во дворе рассказали, что если ночью залезть на некий подъемный кран, то из его кабинки можно подглядеть, как внизу, в карьере, бродят привидения.

Они даже ходили вместе несколько раз на этот подъемный кран смотреть. Боря между делом прикинул, что забраться наверх как-то можно.

Однажды ночью он вылез тихонько в окно и отправился в исследовательскую экспедицию.

Подъемный кран был совсем рядом с домом, но Боря взял с собой компас и заранее приготовленные бутерброды. Ему откуда-то было известно, что экспедиции без компаса и бутербродов не бывает.

Храбрый исследователь добрался до места, залез-таки на кран, смотрел оттуда на карьер, ел бутерброды.

Боре этому уж тридцать лет, но он до сих пор говорит, что привидения в карьере БЫЛИ. (Я, между прочим, и не сомневаюсь.)

Щ., тогдашняя подружка обоих детей и свидетель их подвигов, говорит: «Вот, смотри, получается, Ане было важно встретить пингвина. Сама по себе дорога в Африку ее не очень интересовала. Поэтому Аня огорчилась, когда поняла, что Африка дальше, чем она думала. И никуда не пошла. Такое разочарование!

А Боре, — говорит Щ., - было важно отправиться в экспедицию, собрать бутерброды, залезть на подъемный кран (само по себе — приключение и подвиг). Привидения были для него только предлогом. Поэтому все у него получилось.