Обручение на чертовом мосту

– Постой, погоди, – бормотал он бессвязно, а губы его бродили по ее щеке, спустились на шею, обожгли множеством мелких коротких поцелуев. – Погоди, милая, красивая… Ты меня с ума свела. Я, как только увидел тебя на Чертовом мосту, сам не свой сделался. Ты от меня умчалась, я готов был все отдать за то, чтобы тебя вернуть… Лишь о тебе грежу! Что хочешь для тебя сделаю! Милая… Не отталкивай меня, лапушка, любушка моя! Позволь поцеловать тебя! Пойдем со мной! Пойдем! За ночь с тобой… проси, чего хочешь! Вольную тебе подпишу, если пожелаешь. Только будь моей!

Ирена почти не слышала, не понимала, что он говорит. Сердце так колотилось, что болью отдавалось в висках. Она ощущала, как загорается ее тело там, где проходятся по нему руки Берсенева, она гнулась под его руками, ластилась к ним, тянулась за новыми и новыми прикосновениями, и вот уже ее руки взлетели и обняли его за шею, а губы потянулись к его ищущим, жадным губам. И вдруг…

Раздался грозный лай, и сильное, подвижное тело вклинилось между сомкнувшимися телами Берсенева и Ирены. Они вскрикнули и разжали объятия.

Нептун! Он отпихивал Ирену в сторону и диким, прокуренным басом лаял на Берсенева!

Этот лай вернул Ирену с небес на землю. Она поняла: пес сожрал все сигары, вышел из своего сладостного забытья и ринулся на защиту Ирены.

Нептун лаял все громче, и с каждым мгновением Ирена трезвела, сладостные оковы спадали с нее.

Она сошла с ума, не иначе с ума сошла! Еще минута – и она отдалась бы этому человеку прямо здесь, на полу кабинета старого графа. Или пошла бы за ним в его спальню, словно покорная рабыня всевластного хозяина. Да что же в нем было такого, что так околдовывало Ирену?!

Невозможно понять. Невозможно осмыслить! И не нужно тратить на это время. Нужно бежать, бежать от него!

Она повернулась и опрометью понеслась через анфиладу комнат, не разбирая дороги. Она и залу театральную миновала бы, когда б не вспомнила, что нигде, кроме как в каморке, ей спрятаться негде. Туда и нужно бежать. А будешь слишком долго по дому носиться, того и гляди наткнешься на кого-нибудь из слуг, а то и снова налетишь на самого Берсенева!

Ирена пролетела через залу и начала быстро водить руками по стенам, отыскивая лаз в свою каморку. Где же, где же заветная панель?!

Вот она, слава Богу.

Сдвинула ее, проскользнула в каморку и поспешно поставила панель на место.

Тяжело дыша, привалились к стене, а потом сползла на пол, потому что ноги ее не держали. Так бежала…

Господи! Да зачем она бежала?! Почему не осталась там, где так хотелось остаться, – в его объятиях?!

Ирена уткнулась лицом в колени.

Нет, это было невозможно. Невозможно для нее счастье с этим человеком, потому что он возненавидит ее, как только узнает, кто она такая на самом деле.

– Господи, – пробормотала Ирена в полном отчаянии, – но как же я спасусь, не рассказав ему ничего?! Он не поверит. Он решит, что я сошла с ума. Если бы нашлось свидетельство о венчании… Ну что мне делать?! Мне ведь это несчастное Лаврентьево совершенно не нужно! А что, если… А что, если отказаться от наследства? Пусть забирает имение себе. Мне моего приданого довольно, моего Любавина. Но и отказаться от Лаврентьева я смогу, только когда подтвержу права на него. А это опять же возможно, только если я получу свое свидетельство о венчании…

Где, где, где оно?!

А что, если Софокл знает? Надо спросить его завтра перед спектаклем.

Но тут же Ирена покачала головой. Острое предчувствие того, что завтра надо ждать какой-то пакости и подлости от Адольфа Иваныча, снова охватило ее. Почему он смягчился к ней? Почему позволил появиться на сцене? Какие планы строил? В любом случае, как только он прочтет завещание, то мигом свяжет концы с концами… Появление Ирены – законной жены, вернее, вдовы законного владельца – означает крах всех его планов. Раздобыть венчальное свидетельство – единственный способ доказать свою личность и защитить себя!

Ирена подползла на коленях к сдвижной панели и прислушалась. В театральной зале было тихо. Где бы ни искал ее Берсенев, здесь его точно нет. Рыщет по другим покоям… а может быть, уже вернулся в свою спальню.

Она обиженно надула губы, но тут уже грустно усмехнулась. Ты сама не знаешь, чего ты хочешь, барышня… А виной всему этот человек со светлыми глазами, который внезапно появился в твоей жизни и свел тебя с ума.

Не о нем надо думать сейчас, а о том, где может быть Емеля. Женская прислуга живет в доме. А мужчины? Кажется, в их, Сокольских, имении для холостых мужиков был поставлен отдельный дом поодаль от барского… Но где искать этот дом в Лаврентьеве? Может быть, его удастся увидеть из окна?