Божий одуванчик

— А в чем тут может быть дело?:

— запальчиво бросил Илья. — Заперли, как маленького мальчика, в четырех стенах… И еще хотят, чтобы я чего-то там это самое… не недоумевв-ва…

— Не дури, Илюха, — перебил его Владимир. — Лучше подумай еще раз: не упоминал ли Малахов когда-либо этого чертова Карамболя?

— А ты что… еще не ходил в бильярдный клуб?

— Думаешь, туда так легко попасть? Сегодня пойду. Но вот что интересно — владеет этим клубом некто Аникин Борис Сергеевич. По наведенным мною справкам, в свое время он жил в одном доме… с Антоном Малаховым. Так что дружба с детских лет тоже не исключается.

Если, конечно, этот Аникин и есть тот, кто мне нужен. Правда, до сегодняшнего момента выяснить это не представлялось возможным. Аникин только сегодня приехал из Москвы. Или вчера поздно вечером.

— Да не знаю я ничего про этого Комарболя… Ромаболя… — пробубнил Илья, яростно потирая лоб. — Не знаю я… ничего!

Свиридов-старший махнул рукой и покинул квартиру, Илья метался по квартире, как дикий зверь, а потом внезапно успокоился. С его бледного лица сошла мина постоянного недовольства, заострившиеся глаза утратили стальной блеск. Он даже начал беспричинно смеяться, а Фокин, глядя на него рассеянным взглядом, бормотал под нос:

— И скучно, и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды… Эх ты… студент, — протянул он, видя, как Илья подходит к окну и начинает с идиотской ухмылкой один за другим обрывать лепестки с расцветшей белой комнатной лилии.

— Слушай анекдот, — вдруг сказал Илья, все так же смотря в окно — да настолько мрачно сказал, словно не веселую историю собирался рассказывать, а зачитывать некролог. — Студент-раздолбай сдает экзамен по русскому языку. Ничего, естественно, не знает, квакает что-то невпопад. Профессор говорит: ну, братец, вы ни в зуб ногой, увидимся-ка на пересдаче. Студент и говорит:

«Профессор, а можно, я задам вам вопрос по вашему предмету, если вы ответите, то я прихожу на пересдачу, а если не ответите, вы ставите мне „три“.»

«Ну ладно».

«Профессор, вот почему слово „пи…ец“ — мужского рода, а „х…ня“ — женского?»

Профессор в недоумении чешет лысину.

«Ну не знаю…»

Пришлось поставить студенту «удовлетворительно».

Следующей отвечала студентка-отличница.

Все говорит как по писаному, профессор ее прерывает и говорит:

«Достаточно. Я вижу, вы все знаете. Давайте я задам вам один дополнительный вопрос, и если вы на него ответите, то я вам ставлю „пять“, а если нет — то „четыре“».

Та согласилась. Ну, он и говорит: типа почему слово «пи…ец» — мужского рода, а «х…ня» — женского?

Отличница улыбнулась и говорит:

«Ну так это же элементарно, профессор. Вот наглядный пример: мне пять мужиков — это так, х…ня. А вот вам, профессор, пять женщин — это уже п…ец».

Фокин рассмеялся и лениво посмотрел на Илюху.

И в тот же момент зажмурился, потому что в его глаза попал солнечный свет… Словно кто-то играется зеркальцем… Или же окна в доме напротив выпустили со своей гладкой отполированной поверхности сполох веселого сентябрьского света…

И тут недоброе предчувствие против воли забродило в Афанасии. Вероятно, сработали старые защитные рефлексы, отработанные и отлаженные еще в «Капелле», а теперь почти стертые беспорядочным образом жизни и неумеренностью в употреблении спиртных напитков.

Но сейчас они сработали. И напряженные нервы Афанасия зафиксировали это как гипотетический признак угрозы.

Фокин пробежал взглядом по ряду домов с противоположной стороны улицы. Инстинкты бывшего специалиста экстра-класса, штатной единицы спецотдела ГРУ «Капелла», прошедшего огонь, воду и ад, заиграли в нем, разбуженные сигналом тревоги на уровне подсознания.

…Тусклая стена домов нависла над вечереющим проспектом, на который выходили окна свиридовской квартиры, и ни одного лучика света не исходило от молчаливых серых громад. Освещенные заходящим солнцем, стекла окон определенно не могли дать такой яркий отсвет, тем более такой малой площади.

Это что-то вроде зеркальца или…

И тут Фокин увидел это «или». В окне четвертого этажа, за наполовину отдернутой занавеской, виднелась темная фигура. Сполох слетал с чего-то длинного в руках этого человека… Оптический прицел!

Афанасий резко метнулся в сторону…

Огромная фигура Фокина перекрыла собой весь оконный проем, и негромкий хлопок лопнувшего стекла был начисто перекрыт воплем Илюхи, который плашмя полетел на пол, с силой отброшенный Фокиным.