Контрольная молитва

– Надеюсь, что больше не тронут, – пожал плечами священник.

– Значит, все-таки наезд был, – сокрушенно вздохнул Толян. – Теперь поди и мне ждать.

Похоже, водитель уже сожалел, что дал тогда волю чувствам и рукам.

– Вряд ли, Толик, – поспешил успокоить его священник. – У этих парней сейчас и своих забот полон рот.

Отец Василий понимал, что все рассказывать не следует, но, поскольку Толян участвовал в последних событиях лично, хотя бы общую ситуацию ему обрисовать следовало.

– А чего они от вас вообще хотели? – вдруг озадачился Толян. До него только сейчас дошло, что если кому разборки и чинить, то ему, Толяну, а никак не попу!

– Ничего особенного, Толик, – отмахнулся отец Василий и понял, что ответ прозвучал неубедительно. Тут нужно было или говорить всю правду, или вообще не раскрывать рта.

– Не понял, – еще пуще озадачился водитель. – Как так «ничего особенного». Ведь наезд был?

– Был, – печально признал священник. Он уже сожалел, что вообще начал что-то рассказывать.

Толян медленно вел машину по проселку, но чувствовалось – он ждет ответа.

– Ладно, Толик, слушай, – махнул рукой священник. – Ты помнишь, как за вами с Ленкой гнались?

– Ну…

– Короче, вы видели то, – отец Василий не знал, как это сказать, – в общем, такое, за что свидетелей убивают. Теперь-то на этой заправке ничего нет, пусто… и никто ничего не докажет, но тогда вы попали в самое осиное гнездо.

– Это я понял, – кивнул Толян. Они уже подъехали к будке, и водила заглушил свой «зилок» в паре метров от одиноко стоящего в кукурузе «жигуленка». Но теперь этот разговор стал важнее машины.

– А я сдуру эту информацию про заправку кое-куда слил, – вздохнул священник. – Ты понял?

– Чего ж не понять?

– Приехали крутые, устроили мне разборки, но я вроде как отмазался…

– Как? – не понял Толян.

– Ну вроде как откупился. А потом приехали другие крутые, и всем стало не до меня.

Толян крякнул.

– Кру-уто! – спустя несколько долгих секунд признал он. – Ни хрена себе ты, батюшка, влип!

– Вот-вот, – подтвердил священник, открыл дверцу и выпрыгнул из кабины.

– А менты чего? – крикнул вдогонку Толян.

– А чего менты? – усмехнулся священник. – Менты, как всегда…

Он вдруг поймал себя на том, что больше не хочет закрывать глаза ни на что. Что его прошлое действительно ушло, потому что впервые за много лет он не испытывал ни малейшего желания их оправдывать. А раньше… раньше он кинулся бы грудью на защиту любого силовика в любой ситуации, прав тот или нет.

Отец Василий подошел к своей машине и открыл дверцу. Все было так, как он оставил вчера, даже ключи торчали в замке зажигания. Он сел и без проблем завел двигатель; немного погонял на холостых оборотах, заглушил и глянул в сторону «зилка». Толян стоял на бампере и протирал стекло от налипшей на него мошкары.

– И что вы теперь будете делать? – спросил его Толян.

– Ждать, – коротко ответил священник.

Оба замолчали.

– Если что, – после долгой паузы сказал шофер, – свистните мне. Я помогу. Где найти, знаете.

– Не боишься?

– Боюсь, конечно. Но ненавижу больше.

– Нельзя жить ненавистью, – тихо, скорее для себя, чем для него, произнес священник, но Толян услышал.

– Знаете, батюшка, если честно, мне только ненависть силу жить и дает. Бабы нет, дети – по всей стране, а папками других мужиков кличут. Нечем мне больше жить, только ненависть и осталась.

* * *

Назад они поехали порознь. Отец Василий торопился в поселок, а водитель остался набрать для своих кроликов сочных молодых початков.

По пути священник заехал к Анзору и искренне поблагодарил за помощь. Шашлычник широко улыбнулся.

– Нычего, батушка, Аллах все видэт, если нэ помогу, как он обо мнэ подумаэт? Подумаэт, плохой чэловэк Анзор, нэ возму к сэбэ! Так?!

– В общем так, – признал священник. – Слышь, Анзор, у меня просьба – пусть она пока у твоих поживет.

– Канэшна! – еще шире улыбнулся шашлычник.

Отец Василий добрался до храма и тут сообразил, что надо бы позвонить еще в одно место. Если Парфен «попал», там, в УВД, это должны знать. Он набрал номер приемной Ковалева и дождался, пока секретарша не соединит.

– Да, – устало откликнулся Ковалев.

– Павел Александрович, – набрался наглости священник, – вы мне не подскажете, Парфенов Александр Иванович сейчас в городе?

Слышно было, как Ковалев поперхнулся. Некоторое время он молчал, но потом взял себя в руки.