45  

Симагин был, безусловно, особой, приближенной к императрице, но и его никогда не приглашали в ее новую квартиру. Домработница Роза с ним тоже не откровенничала, поэтому он представления не имел о таких тонкостях, как зеркальный танцевальный зал и мини-корт.

Мини-корт, мать твою так и переэтак! По странной прихоти памяти Симагин вдруг вспомнил, что покойного Алима Минибаевича частенько называли – шепотком, разумеется, чтоб он, храни Аллах, не услышал, – Мини-юбовичем за его пристрастие к красивым ножкам, а совсем уж втихаря – Мини-ёбовичем. Тоже за определенные пристрастия…

Короче говоря, в ту минуту Симагин вдруг ослабел на голову и начал думать черт знает о чем, только не о деле. На всякую чушь тратил мозги, вместо того чтобы напрячь их и сообразить: не просто так старушки вдруг разохались насчет нового жилья милой Надежды Сергеевны! Они ведь прямо и открыто сообщили этой зачуханной Валентине Абдрашитовой, где ей можно разыскать соперницу, разлучницу и похитительницу чужого добра. Они мигом просекли, что скандальчик может иметь продолжение, и мысленно потирали свои иссохшие от старости ручонки, предвкушая грозящие милой Надежде Сергеевне неприятности. Симагин просто поверить не мог, что Валентина Абдрашитова возьмет да и потащится на Калининскую: разыскивать Надежду и выяснять с ней отношения.

К чести (ха-ха!) Симагина, следует сказать, что после того как он простился с измученной, заплаканной, совершенно убитой морально женщиной, посадив оную на трамвай, который должен был без пересадок довезти ее до вокзала, на секунду он почувствовал что-то вроде беспокойства. Вообще-то следовало бы, подумал он тогда, посадить Валентину не только в трамвай, но и прямиком на поезд и отправить в Нижний Новгород или из какой еще там дыры она вдруг вылезла? И он, хотя и опасался в разгар рабочего дня обеспокоить Хозяйку, все же набрался храбрости и позвонил ей.

Родион Заславский

Январь 2001 года, Нижний Новгород

– Вниманию встречающих! Скорый поезд сообщением Северо-Луцк – Нижний Новгород прибывает на шестую платформу. Выход в город через тоннели. Будьте осторожны, уважаемые пассажиры, не переходите железнодорожные пути, пользуйтесь подземными переходами. Повторяю!.. – закричал над головой женский голос, и Родион вздрогнул, огляделся.

Вот те на! Да это же вокзал – Московский вокзал с его толчеей и людской неразберихой. Как он здесь очутился? Неужели сел не на ту маршрутку? Все-таки глубокое впечатление произвело на него участие в Колиных игрищах! Дурость какая… Чтоб он еще хоть раз откликнулся на призыв дружка? Да никогда в жизни! И такое впечатление, что Коляшка тоже крепко обиделся на строптивого правдолюбца, который не понимал даже самых невинных милицейских шуток. Расстались они после обмена словесными ударами: крепкими, словно тумаки, со стороны Мыльникова и отточенно-ядовитыми – со стороны Родиона. И хоть уходил он внешне спокойным, все же впечатление оказалось куда глубже, чем Родион показал Коляше. Вот как в тумане притащился на вокзал… Теперь возвращайся на площадь Свободы! А она, интересно, она, эта Ольга Михайловна Еремеева, уже добралась домой? Родион думал, что еще успеет перехватить ее на остановке и извиниться за друга (самому Коляше это в жизни бы не пришло в голову!), но она исчезла так стремительно, словно схватила такси прямо у дверей РОВД. А может, так оно и было.

– На такси поедем? – вдруг спросил его мужик в серой куртке и низко надвинутой на лоб потертой шапке из ханурика. Родион даже усмехнулся от неожиданности. В самом деле, не сесть ли на такси, чтобы уж наверняка попасть домой? А то опять заедет куда-нибудь на Станкозавод!

Он знал за собой эту особенность, которую любил скромно называть гениальной рассеянностью: задуматься до такой степени, что вообще перестать соображать, где находится, и заехать в какие-нибудь места, из которых потом буквально не выбраться. Однажды, обдумывая, как и кому дать на лапу в «Полиграфе», чтобы снизить стоимость производственных расходов, он таким образом заехал аж в центр Сормова. Тоже сел на другую маршрутку. Но та поездка все-таки принесла практическую пользу, ибо Родион отлично обдумал план действий, вычислил подходящего человека и с ним не пролетел: цена на экземпляр была снижена процентов на сорок! А всего-то пришлось – сначала написать в калькуляции тираж двадцать тысяч, а не реальные пять. Как известно, чем больше тираж, тем ниже цена одного экземпляра печатной продукции. Потом, когда дошло дело до отправки диапозитивов в типографию, Родион приложил письмо, уточняющее тираж. И сделал предоплату именно за эти пять тысяч. Конечно, бумага и картон именно в это время резко вздорожали, однако книжка все равно получилась баснословно дешевой и дала кое-какую прибыль.

  45  
×
×