Любимая девушка знахаря

Вспомнив эту, очень может быть, совершенно правдивую историю, Алёна засмеялась и с новым вниманием принялась разглядывать сундук. Теперь ей стало понятно, почему он так странно стоял, – он просто прикрывал крышку подпола (видимо, у Феича имелись основания так поступать). Что же за тайна крылась в подполе? Из последних слов письма, впрочем, явствовало, что это был если и не секрет полишинеля, то некое его подобие. Во всяком случае, родственнички Феича тайну сию знали.

Стоп... А что, если человек, которого видела Алёна, пока висела вниз головой на массажном кресле, как раз и был одним из родственников Феича? Тем самым Зиновием, который прислал хозяину сараюхи прочитанное любопытной писательницей «мыло»? Теперь понятно, как он мог проникнуть в дом незамеченным Феичем. И никакой он, значит, не глюк – Алёна его и самом деле видела!

Видела, когда висела на кресле, а он стоял на руках. Ну конечно! Именно потому волосы его как бы стояли дыбом. Теперь понятно, почему он сравнил гостью Феича с Читой, с обезьяной. Потому что она висела! Ну и тип... Чувство юмора у него, конечно, патологическое. То, значит, красавица сексуальная и всякое такое, а то – обезьяна?! Понятно, ему не понравилось, что Алёна его узнала, то-то он торопился от нее избавиться, то-то советовал Феичу спровадить Читу в первую очередь! Что же все это может значить? И что значили его слова о каком-то Тимкином кладе?

Ответить на сей вопрос можно было только одним способом: залезть в сундук.

Алёна в который раз перечла письмо. Можно не сомневаться, что свой подпол Феич знает как свои пять пальцев. И что-то там ищет, причем очень старательно, пользуется для сего каждой свободной минутой (теперь ясно, что именно туда он нырнул, едва гости ушли от него днем, то-то Алёна его не обнаружила, вернувшись почти тотчас!), но уже почти отчаялся найти. Но все же там есть нечто, о чем он не знает. Очевидно, место, через которое в подвал проник Зиновий. Возможно, именно его Зиновий и покажет Феичу, когда тот, спровадив «чокнутых гостей», и в первую очередь Читу, спустится в девять вечера в подвал.

Так... Алёна посмотрела на часы. Время у нее еще есть. До девяти часов его вообще вагон, а до возвращения Феича и Лешего минимум полчаса. Ничего страшного не произойдет, если она быстренько влезет в подвал, бегло оглядится и немедленно вернется. Ни-че-го!

Успокоенная радикальным набором наречий, означающих ускоренный бег событий, Алёна закрыла Outlook, оставив открытым только документ с «генеалогическим древом», и, посмеиваясь над собой, взяла со стола «беретту». Видимо, наша героиня была не слишком обычной женщиной, потому что прикосновение к оружию ее не пугало, а ободряло, вселяло уверенность в себе. Наверное, это мужская черта... ну что ж, значит, в ее характере имелась мужская черта, которая только подтверждала Алёнину причудливую женственность – как исключение, которое всегда подтверждает правило.

«Беретта» была засунута за ремень джинсов. Она врезалась в живот, и Алёна в очередной раз подумала, что надо похудеть, чтобы «береттам», в случае чего, не во что было врезаться. Потом она вновь осветила подпол и увидела сбоку лесенку, весьма удобную для того, чтобы спуститься, а потом подняться. Крышка сундука, к сожалению, ничем не закреплялась, сразу прикрывалась, но фонарик светил очень хорошо. Клаустрофобией Алёна не страдала, да и не собиралась гостить в обиталище подполянников слишком долго.

Она хотела надеть шубку – снизу отчетливо нес– ло холодом, но тотчас передумала: в шубе станешь неповоротливой, да и пачкать ее о стены жалко. Алёна сняла со стула овчинную жилетку Феича – нагольную, мехом внутрь, истертую и поношенную, может быть, тоже принадлежавшую к числу фамильных Феичевых ценностей, так же, как сундук, и фундамент дома, и сам подпол, – надела ее и перелезла через борт сундука.

Что рассказала бы Маруся Павлова, если бы захотела

– Накупалась? – спросил Племяш дружелюбно.

Маруся стремительно присела на корточки, съежилась, чтобы грудь ушла под воду, но голые плечи оставались над поверхностью, и она обхватила их руками накрест.

– Уйди! Уйди! – крикнула испуганно. И еще больше испугалась, услышав свой хриплый, сдавленный голос.

– А то что? – лукаво прищурился Племяш. – Ну что будет, коли не уйду?

– Так и останусь сидеть в воде! – пригрозила Маруся.

Парень закатился хохотом.

– Поплавай лучше. Люблю смотреть, как девки плавают. Дуры толстомясые – ногами колотят, руками плещут, головы забросят, глаза выпучат, пыхтят... Со смеху помереть можно!