67  

– Слушай, – проговорил Понтий, и усмешка, которая прозвучала в его голосе, очень насторожила Алёну, – ты вообще имеешь понятие об элементарной логике? Считать умеешь, так, может, и мыслить логически обучена?

– А то! – хихикнула Алёна, суть профессии которой (писание детективов для любимого издательства «Глобус») как раз и состояла в том, чтобы мыслить логически, ведь расследование преступлений, реальных или выдуманных, основано именно на данном умении. – Тебе и не снилась такая логика, как у меня, милок!

– Что, серьезно? – спросил Понтий невинным голосом. – Тогда объясните, уважаемая кикимора, вот такую явную нестыковочку в ваших рассуждениях. С одной стороны, вы уверяете меня, что сквозь толщи земные видите мои «фенечки» и пирсинг. С другой – вы не в силах сквозь те же самые земные толщи узреть, что мы ищем в ваших подвалах. Странная нестыковочка, а?

– Однако ты темнишь со своими нестыковочками, смертный! На самом деле все просто: что-то я вижу, а чего-то – нет, – раздраженно ответила Алёна. – И хватит болтать попусту! Ты вообще собираешься исполнять свое обещание или нет?

– Нет, – чрезвычайно нагло ответствовал Понтий. – Не собираюсь и никогда не собирался!

Из записок Вассиана Хмурова

Что рассказал дядька Софрон

«Максим пожал плечами, потом перекрестился, отдавая последнюю дань людям, принесенным в жертву его жажде жизни, и проворно перескочил с древесного ствола в повозку. Сначала он сорвал с шеи Стрекалова полотняный мешок и заглянул в него. Драгоценный груз был на месте, и Максим перекрестился – на сей раз от всей души. Через миг мешок висел на его шее, а сам он поспешно раздевал убитых, и через минуту к нему присоединились нахмурившийся, чтобы скрыть жалость и страх, Софрон и спокойная по своему обыкновению Тати. Именно она сняла с пальца инженера перстень и протянула Максиму.

– Себе возьми, – проворчал тот, чувствуя непонятную брезгливость.

Тати покачала головой:

– Я Акимка буду. У Акимки такого нет и не было. И не будет никогда.

– Да, понимаю, – проворчал Максим. Больше не споря, просунул палец в кольцо и поморщился: пальцы инженера были тоньше мозолистых, огрубелых пальцев каторжника, поэтому перстень налез с трудом.

Нагие тела Стрекалова, Чуваева и Акимки были спешно оттащены в глубь тайги и завалены там выворотнями и сухостоем, а потом Софрон с Максимом принялись растаскивать засеку. Тати принесла воды из ближнего ручья и отмыла с повозки потеки крови, от запаха которой лошади взбудораженно раздували ноздри и нервно перебирали ногами.

– Садитесь! – крикнул Максим, вскакивая в повозку и берясь за вожжи. – Быстро, надо ехать, переодеваться на ходу будем. У нас форы мало. Кто знает, может статься, вдруг что-нибудь в голову начальнику острога стукнет – пошлет верхового вдогонку. Поехали! Давай сначала ты, Софрон, переоблачайся.

Он держал вожжи неловко, тройка проскала от обочины к обочине, но вот переодевшийся Софрон перехватил вожжи, и Максим чуть не плюнул, увидав на нем знакомую и отвратительную ему форму стражника.

– Надо будет на первой же станции попросить баню истопить да выстирать одежду, а то от тебя Чуваевым разит – спасу нет! – проворчал Максим, стаскивая наконец каторжные лохмотья и переодеваясь в вещи Стрекалова. – А что, похож я на господина капитана?

Форма сидела на нем ладно, лучше не придумаешь, вот только борода и непомерно длинные волосы портили картину.

– Косматый ты больно, ваше благородие, – так и сказал Софрон. – Надо обкорнать тебе гриву да бородищу сбрить или хоть укоротить.

– Это само собой, – кивнул Максим. – Когда кони приустанут, остановимся и займемся завершением нашего преображения. Еще и Акимку нашего подстричь надо.

– Что? – насторожилась Тати, уже успевшая переодеться в штаны и рубаху убитого юноши.

– Ну где ты видела парня с косой? – усмехнулся Максим. – А ты ведь парень теперь.

– У Акимки была коса, – сердито возразила Тати. – Не дам косу стричь! Ни за что!

– Да ты пойми, ну ни за что не принять тебя за парнишку с такой косищей! – рассердился Максим. – Ты нам все дело погубишь! У Акимки не коса, а какое-то охвостье было, да и физиономия у него совсем другая.

– А я помню, ты рассказывал, что в России в китайских чайных магазинах стоят китайцы с косами чуть ли не до земли, и никого это не удивляет, все уже привыкли, что мужчина с косой, – упрямилась Тати.

Софрону было до смерти жаль ее чудной косы, но Максим прав: выглядела Тати девкой – переодетой девкой, каковой и была. И тут его осенило:

  67  
×
×