Париж.ru

Между тем то в одном, то в другом доме гасли окна. Жители Мулен, как и все деревенские жители на свете, ложились спать рано. И не успело пробить еще одиннадцати, как деревенька погрузилась в полную тьму.

Поэтому Бенуа и Тьерри, вволю высказавшись по поводу неудач нынешнего дня, привели «Рено» на холм, который приметили загодя, и решили последовать примеру жителей Мулен: улечься спать.

И вот теперь настало утро и принесло с собой необходимость возобновлять боевые действия.

Вдали раздался мелодичный перезвон. Это били церковные часы, которые всю ночь, через каждые четверть часа, рвали и без того непрочный сон Бенуа вовсе в мелкие клочки.

– Один, два, три... – машинально считал Бенуа, поглядывая на влажные от тумана черепичные крыши, уже тронутые первыми лучами солнца. – Четыре, пять, шесть, семь, восемь...

Ого, уже восемь, а на улицах и во дворах пусто. Сразу видно, что эта Мулен – деревушка из разряда тех, куда горожане приезжают только на лето – отдыхать, а не вести хозяйство. Только в двух-трех дворах видно какое-то шевеление: хозяйка кормит кур, мужчина поливает из шланга мостовую перед крыльцом, старуха в джинсах бродит по огородику, снимая к завтраку помидоры. А во всех остальных дворах безлюдье, тишина, большинство окон еще закрыто ставнями.

Внезапно правая нога Бенуа так и завибрировала: это заработал мобильник, лежавший в кармане джинсов. Посмотрел на дисплей, узнал номер Себастьена и мрачно кивнул: кому еще быть, кроме шефа? Небось дергался всю ночь!

Да, голос в трубке был усталый:

– Ну что? Как дела?

– Пока никак, – буркнул Бенуа. – Если мы не знаем, где ее дом, значит, надо высматривать, пока кто-то из наших знакомцев не появится на крыльце или во дворе. Или сама Николь, или ее приятель. Или тот зануда, который испортил все дело с Флоранс. Они наверняка уже здесь: даже если не догадались взять машину напрокат и ехали поездом, все равно опередили бы нас.

– Хорошо, продолжай наблюдение. А я отключаюсь, а то еще кофе не пил, – зевнул Себастьен. – Позавтракаю, потом еще позвоню, будь на связи!

Бенуа с ненавистью уставился на погасший аппарат. Он тоже не пил кофе, не завтракал (и не ужинал!) и даже не представлял, когда появится возможность поесть. По-хорошему, следовало бы растолкать Тьерри и проскочить до Нуайра, перекусить там, но вдруг именно в то время, когда они будут пить капуччино и есть круассаны, драгоценные пташки снова куда-нибудь упорхнут? Нет уж, лучше подождать часик-другой-третий. Должны же они когда-нибудь проснуться, крошка Брюн и ее русский! Эх, жаль, что никто из жителей деревни не хочет по утренней прохладе прогуляться на живописный холм! Чего было бы проще: спросить, где дом Брюнов. Тогда Бенуа сразу позвонил бы Гийому, с которым обо всем уговорился еще вчера, по пути сюда, – и можно было бы приступать к боевой операции. Но эти деревенские спят как топоры...

И тут, словно в ответ на негодующие призывы Бенуа, открылась белая дверь дома, стоящего возле маленькой площади.

На этот дом Бенуа обратил внимание еще во время ночных поисков, когда фары высветили его голубовато-облезлые стены. Тьерри мрачно отпустил какую-то шуточку по поводу голубого цвета. И вот именно в этом доме возник признак жизни, да еще какой признак!

«Признак» обладал модельным ростом и длиннющими ногами, которые очень выигрышно смотрелись в кроссовках. Коротенькие белые шортики подчеркивали маленькую, но весьма дерзкую попку. Ну а грудь, обтянутая зеленым топиком, была вообще выше всех похвал. Темно-русые волосы «признака» были почти скрыты широкой повязкой: чтобы не мешали при беге, понял Бенуа. Ибо «признак» вышел из дому отнюдь не для того, чтобы покормить кур, полить цветы или собрать овощи-фрукты. Красотка в шортиках заботилась о сохранении своей уникальной фигуры и поддерживала ее форму джоггингом.

Видимо, девушка уважала деревенские предрассудки. Общеизвестно, что в бургундской деревне бежать можно только по делу: например, на пожар или догоняя гулящую козу, или ловя курицу, вздумавшую полетать. А в остальное время молодая девица должна вести себя достойно! Красотка так и делала: дошла до окраины деревни пешком, соблюдая приличия, и, только миновав указатель, пустилась бегом, резво перебирая ногами. При этом грудь ее так прыгала, что сразу стало ясно: никакого бюстгальтера на ней нет. С другой стороны, топики для того и придуманы, чтобы носить их без лифчика.

Бенуа покачал головой. Нет, не зря говорят, что утро вечера мудренее, а жизнь – штука полосатая. Вчера был один из самых провальных дней его жизни: устраиваясь на ночлег в автомобиле, они с Тьерри почти изуверились в успехе, а вот поди ж ты: выглянуло солнышко – и подогрело их остывшую удачу, подул легкий августовский ветерок – и теперь словно бы подгоняет к ним длинноногую красотку ближе и ближе. Сейчас Бенуа остановит ее и выяснит насчет дома Брюнов. А заодно узнает, как зовут девушку. И, если повезет, сумеет договориться с ней насчет свидания. Если не получится здесь (все-таки у него на сегодня намечены гораздо более важные дела, чем перепихон, в случае удачного захвата Понисофски надо будет немедля мчаться в Медону, к Себастьену), то уж в Париже они должны пообщаться непременно. Бенуа даже мысли не допускал о том, что такая красотка может оказаться деревенской жительницей. Он знал тип бургундских крестьянок: все приземистые, коротконогие, черноволосые, длиннорукие – не отличающиеся изяществом. Эта же девулька совсем другая. Явно столичная жительница, которая тут отдыхает. Определенно! Причем у Бенуа создалось ощущение, что он уже видел ее в Париже. Чем-то ему знакомы эти темно-русые волосы и бесподобные ноги. Точно, видел! Где-нибудь около Сорбонны? В Латинском квартале? Или на первом этаже Галери Лафайет, занятом косметикой ведущих мировых фирм? На этом этаже Бенуа д'Юбер порою прогуливается, облегчая карманы и сумочки богатых дам, одурманенных ароматами лучшей в мире парфюмерии...