Доноры за доллары

– В общем, так – хозяину снова нужна девка. Здоровая и без особых проблем с родственниками. Деньги получишь, как в прошлый раз.

– Ни фига, – спокойно отозвался Кот, кладя новую пачку в ряд с остальными.

– Чего-о? – протянул Вжик.

Фой толкнул его локтем в бок:

– Заткнись, без тебя разберусь!

Потом подошел поближе к столу и посмотрел Коту в глаза:

– Ты против? Тебя в прошлый раз не устроили условия сделки?

– Нет, не устроили. Не надо мне больше этого дерьма. Девок не вернули, денег дали мало, а потом еще какие-то потные провинциалы меня напрягали своими вопросами. Нужны мне ваши проблемы. – Кот нервно потянул носом и стал перевязывать доллары резинками и складывать их в открытый кейс, который стоял на стуле около него.

– Кот, таковы были условия прошлого раза. Извини, дело, конечно, довольно щекотливое, но ты понимаешь... Ты же все понимаешь!

– Бля, я сутенер, профессиональный сутенер! Зачем мне ваши мокрые дела? Я живу и жирею – баб, которые готовы хоть за еду на меня работать, в Москве до едрени фени! Зачем я буду наживать себе геморрой? В конце концов, я в своих курочек все же деньги вкладываю, а вы их колбасите, как вокзальных шлюх! Хватит с меня!

Кот закрыл кодовый замок кейса, поднялся и пошел к выходу мимо замершей у стола парочки. Не успел он сделать и двух шагов, как мощный удар в челюсть отбросил его к противоположной стене. От неожиданности он сперва замер, а потом снова выхватил пистолет. Но не успел им воспользоваться – Вжик пинком выбил «ствол» из тонкой руки Кота и швырнул его под кресло.

– Не дергайся! – сменил вдруг тон Фой. – Если ты, пидор гнойный, не перестанешь выкобениваться, я тебя порву, как поролоновую крысу!

Кот медленно подтянул под себя длинные ноги в кремовых штанах и попытался подняться.

– Сидеть! – крикнул Фой, делая ему подножку.

После он подошел к Коту, который вытирал сочащуюся из губы кровь тыльной стороной ладони, и почти ласково произнес:

– Что ж ты, паскуда, вытворяешь? Забыл, что ли, кто тебя из дерьма вытащил? Крутой стал – бабы на тебя за еду работают? Ты, сука вонючая, будешь за ними горшки выносить, если в мозгах прояснение не настанет в ближайшее время, понял меня? Проблем с властями тебе не хочется? А хочешь, мы тебе их прямо сейчас и устроим? Вжик, ну-ка, напомни мне телефончик отдела по борьбе с наркотиками... Сколько там дают за централизованное распространение? Ну, уж клуб твой у тебя точно отымут, как пить дать! И будешь Дунькой на зоне у параши пыхтеть. Быстро твою жопу научат, как родину любить и старших уважать!

В течение этого монолога с Котом происходили разительные перемены. Спесивое выражение лица сменилось на кислое, а злые взгляды, которые он бросал на напарников, стали кроткими, как у жертвенной овцы.

– Ладно, – буркнул Кот. – В последний раз.

* * *

Заведующий сжал руки так, что костяшки побелели.

Как признался мне потом Чехов, в тот момент он ломанулся наугад. Ни документов, подтверждающих правдивость этого заявления, ни каких-либо улик у него не было и в помине. Просто, анализируя динамику посещений этого мрачного места и сопоставляя с имеющимися у него фактами, Чехов понял, что его догадка может быть абсолютно верна.

Зачем преступники отправляли трупы в посторонний крематорий, можно было только гадать. Видимо, в том лечебном учреждении, в котором производилась пересадка органов, своего крематория не имелось, а тела людей обязательно должны были исчезать бесследно. Вот и выбрали крематорий подальше от города и позапущенней.

«Интересно, тут, кроме заведующего, есть какой-нибудь персонал? – думал я. – Пока, по крайней мере, мне никто не встретился».

По виду заведующего было ясно, что стрела попала в цель. Он молчал и смотрел на нас все мрачнее.

– Откуда вам это известно? – глухо спросил он.

– Ваш же «Эдельвейс» вас и заложил, – снова нагло соврал Чехов, наваливаясь на край стола своей широкой грудью. – Вот мы и приехали посмотреть на того негодяя, который помогает преступникам скрыть от следствия все улики. Сдавайте дела, Анатолий Александрович! Вас ждет суд и тюремное заключение. Судимы не были? Значит, от пяти до десяти лет. С самым строгим режимом.

Анатолий Александрович зло бросил скрепку и встал со стула. Он стал нервно прохаживаться по кабинету и возбужденно говорить. Слова из него вдруг полились неожиданно непрекращающимся потоком. Нам оставалось только внимательно слушать, что он говорит.