Особенности национального сыска

– Скажите, я похож на размазню?

– Меньше, чем кто-либо, – ответил я.

– В таком случае я вам авторитетно заявляю: отель, крупнейшим акционером и директором которого я являюсь, превращается в обыкновенный сумасшедший дом, населенный придурками, пьяницами и сексуальными маньяками. Похоже, нас всех скоро надо будет лечить не только от поноса... Я совершенно не понимаю, что мне делать.

– Что касается последней проблемы, то сегодня, надеюсь, мы ее решим.

Челобанов вскинул голову и впился в меня колючим взглядом.

– Что, есть результаты?

– Полагаю, что да.

– Какие?

– Вчера какая-то гнида испортила мне виски, подсыпав туда слабительное. Ночь я провел в неуютной атмосфере туалета.

– И именно потому, что вам подсыпали слабительное в виски, вы знаете, какой гад это сделал?

– Не только исходя из этого. Но я почти уверен. Необходимо добыть доказательства. Для этого я сегодня вызвал своего помощника. Он милиционер.

– Как милиционер?! Мы же договаривались, что никаких органов! – вскинул брови Челобанов.

– Не волнуйтесь, это мой друг. Он нам нужен для подстраховки. А конфиденциальность я вам гарантирую.

Челобанов задумался, потом махом опорожнил содержимое стакана и сказал:

– Черт с вами! Делайте, что считаете нужным. А теперь рассказывайте по существу.

Мы уселись в кресла у столика со спиртным. Я плеснул себе мартини и принялся рассказывать. Выйдя через полчаса из кабинета Челобанова, я отправился прямо к себе.

Через минуту после моего возвращения в дверь постучали, и, не дождавшись разрешения, в номер вошел капитан Дынин.

– Ну, ты даешь! – заорал он. – Ну, ты и устроился, хоромы себе отхватил. Просто охереть можно...

– Тихо ты, – одернул я его.

Дынин все схватывал на лету, только, к сожалению, не всегда верно.

– Понял. Ты что, здесь инкогнито, что ли? – понизил он голос.

– Нет, просто орать не надо. Я здесь вполне официально, работаю врачом. Это мой кабинет.

– Ну, наконец-то, на работу вышел, – заулыбался Дынин. – А то всю зиму на диване валялся... Рассказывай, зачем я тебе понадобился?

Дынин развалился на диване и закурил.

– У меня к тебе дело, Дмитрий, – серьезно сказал я.

– Ты что, снова взялся за старое? – Дынин с интересом на меня посмотрел. – У тебя что, новое расследование?

– В общем, да. И сегодня я надеюсь его закрыть с твоей помощью.

Мы уселись за стол, и я стал объяснять Дынину подробности случившегося в отеле.

– Гы-гы-гы! – заржал Дынин. – Что, действительно все дрищут?

– Не все, но многие, – спокойно ответил я. – И ничего смешного здесь нет.

– Ну, ты меня уморил! – не унимался Дынин, мотая головой.

После чего он неожиданно схватил в руки графин и, налив себе воды в стакан, опорожнил его одним махом.

Я едва успел крикнуть:

– Дынин, ты...

Но было уже поздно.

– Чего? – спросил Дынин, вытирая губы платком.

– Ничего. Уже ничего, – уныло сказал я и стал шарить по карманам халата. Вынув оттуда имодиум, я протянул капитану таблетку.

– На, бери. Это закрепляющее.

– Зачем? – Дынин явно недоумевал.

– Потому, что у тебя в одно ухо влетает, в другое вылетает, – назидательно сказал я. – Я же тебе говорил, что отравленную воду разносили по графинам. А ты из чего выпил?!

– Да ты что! – заорал Дынин, поняв, что он влип. – Ну ты и сволочь! Вовка, ну предупреждать же надо...

– Я даже не успел тебе сказать, – стал оправдываться я.

– А что ты из него воду-то не вылил, если она со слабительным? – грустно глядя на меня, спросил Дынин.

– Во-первых, потому что я им не пользуюсь. А во-вторых, потому что это вещественное доказательство.

Дынин покачал головой и стал лихорадочно доставать таблетки.

– А запить чем? – почти плачущим тоном спросил он.

Я взял стакан и налил ему воды из умывальника.

– Сырая? – скептически спросил Дынин.

– Сырая, – ответил я. – Но зато без пургена.

Дынин принял таблетку и задумчивым взглядом уставился в стол, словно прислушиваясь к происходящим внутри своего организма процессам.

– Вообще-то, я не знаю, мне же в виски подсыпали, – начал рассуждать я. – Может быть, в графине-то все и нормально.

– Хорошо бы, – угрюмо проговорил Дынин.

– Ладно, пошли знакомиться с директором.

Войдя в кабинет к Челобанову, я напыщенно произнес:

– Сергей Антонович, прошу любить и жаловать, капитан милиции Дынин Дмитрий Александрович, мой старый приятель, надежный друг и честный страж правопорядка.