Мастер кулачного боя

– Ну что ж, – Стася игриво улыбнулась, – тоже неплохо. Погляжу, как живут сыщики, – шутливо добавила она.

Квартира Танина произвела на нее то же впечатление, что и на других посетителей, в первый раз перешагнувших порог его полупустого жилища. На кухне она увидела портрет знаменитого Фу Си-ши, и Танину пришлось рассказывать ей об этом прославленном китайском императоре, которого так восхвалял Конфуций. От позднего ужина Стася отказалась, а вот на коньяк охотно согласилась.

Танин порезал лимон, достал из холодильника шоколад, открыл коробку конфет, подал виноград и апельсины на красивом керамическом блюде.

Стася на этот раз держалась более непринужденно и дружески. Она шутила и отвечала на шутки Танина искренним смехом.

– Я невольно явился свидетелем вашей парковки у «Золотого рога», видел вашего спутника. Он выглядит солидно… – намекающе улыбнулся он, когда они выпили по две рюмки.

– Ах это, – с пренебрежительным оттенком в голосе отозвалась Стася, – это мой приятель.

– Влюблен в вас?

– Безответно, – засмеялась Стася.

– Мне жаль его, – хитро улыбнулся Китаец, – хотя просто поговорить, а тем более поужинать с вами уже большая удача. А чем он занимается, если не секрет, этот ваш преданный воздыхатель?

– Бизнесом, как и большинство непьющих предприимчивых мужчин, – хмыкнула Стася.

– Это вы посоветовали ему поужинать в «Золотом роге»? – не отставал Танин.

– Он сам знает этот ресторан. В «Роге» вкусно кормят, к тому же там великолепное обслуживание – заслуга Олега. – Она вдруг загрустила.

– Вы в курсе, что десять процентов акций ресторана из своих семидесяти Олег завещал Ильиной?

– Это называется, по-вашему, неофициальной обстановкой? – с полупрезрительной укоризной взглянула на него Стася. – Я смотрела множество фильмов про детективов и знаю, что эти неуемные субъекты не способны просто отдыхать или разговаривать. Они вечно чувствуют себя при исполнении, – растянула она губы в неодобрительной усмешке.

– Но ведь и люди других профессий, если, конечно, они увлечены своим делом, с трудом абстрагируются от своего главного занятия. Возьмите писателей, поэтов или музыкантов, например.

– Писатель говорит о книгах, поэт – о стихах, музыкант вечно что-то напевает, а детектив вечно ищет виновного, – передернула она плечами. – Он общается с тобой, а сам тебя подозревает во всех смертных грехах!

– Вижу, вы недолюбливаете детективов… – улыбнулся Танин.

– Нет, просто я хочу, если уж мне обещали неофициальную обстановку, в ней и общаться и не смешивать кислое с пресным, – решительно заявила она.

Танин молча поднялся с дивана и включил проигрыватель для лазерных дисков. Широкими волнами в комнату вплыл низкий грудной голос Нины Саймон.

– Так лучше? – улыбнулся он.

– Под это не танцуют, – разочарованно тряхнула головой Стася.

– Давай попробуем. – Танин резко перешел на «ты», не боясь, что такую разборчивую особу, как Стася, покоробит подобная фамильярность.

Стася лениво встала с дивана и подошла к Китайцу. Она была на несколько сантиметров выше его – он не разрешил ей снять босоножки. Стася с беззаботной грацией капризной девчонки, которой все позволено ее папой-мафиози, стянула с Танина пиджак. Увидев кобуру, она тронула рукоятку «макарова» и вынула пистолет.

– Так ты знаешь про эти десять процентов? – Китаец притянул ее к себе и обнял.

Стасина рука с пистолетом оказалась у нее за спиной.

– Знаю. Меня это не очень интересует, – улыбнулась она, отстраняясь и шутливо целясь в Китайца. – Ты не боишься, что он выстрелит?

– Это не смешно, – нахмурился Китаец.

– Ты нервничаешь?

– У меня нет причин нервничать, просто я не хочу мешать кислое с пресным, – с упрямым видом сказал он.

– Ты считаешь нашу встречу чем-то пресным? – натянуто хихикнула она.

– Я считаю ее острой приправой к причудливому блюду, которое мне только еще предстоит отведать… – засмеялся он.

– Повеяло чем-то китайским… – напряженно всматриваясь в лицо Китайца, проговорила Стася.

– То есть?

– Хитрое восточное красноречие, уклончивое и опасное…

– У тебя богатое воображение. – Он снова притянул Стасю к себе и, несмотря на ее протесты, зажал ей рот долгим поцелуем.

Едва его руки легли на голую спину Стаси, его пронзило жгучее желание. Стасин рот был нежным и влажным, словно обитая бархатом пещера. Когда поцелуй был прерван, она не оттолкнула его, а, наоборот, обняла за талию, бросив «ПМ» на кресло. Он взял ее голову в ладони и принялся медленно, сдерживая желание, становившееся с каждой секундой все более неукротимым, целовать ее пылавшее от возбуждения и гордости лицо. Потом нашел молнию на платье, расстегнул и заставил его соскользнуть на пол. Стася осталась в узких черных трусиках. Ее пальцы лихорадочно теребили пуговицы на его рубашке, потом сделали попытку расстегнуть ремень.