Долг грабежом красен

Первое, что бросилось ему в глаза, – расширенные от страха глаза и бледное лицо мальчика, смотревшего на него с заднего сиденья.

– Черт! – выругался Малей.

Секунду-другую он размышлял, глядя в глаза ребенку, который лежал на заднем сиденье без движения. Но его отвлекли звуки выстрелов.

Он мгновенно повернулся туда, откуда доносилась стрельба, и увидел мужчину, бежавшего со стороны дома и на ходу стрелявшего в Малея.

В следующий момент бегущий сделал еще два выстрела, и Малей вскрикнул, схватившись за левое плечо.

– Малей, уходим! – заорал Гриня, который тоже уже избавился от автомата и выхватил пистолет.

– Откуда ты взялся, сука! – стиснув от боли зубы, прошипел Малей, бросаясь к раскрытой двери «девятки».

В этот момент еще две пули просвистели рядом с его головой. Едва Малей коснулся кожаного сиденья «девятки», машина стартовала с места и, несмотря на зажегшийся красный свет, проскочила перекресток, на огромной скорости удаляясь с места преступления.

* * *

Едва Полунин выбежал из дворовой арки, его глазам открылась полная картина происшедшего. На перекрестке стоял расстрелянный джип Самбиста, рядом с которым валялись осколки разбитого стекла.

Почти вплотную к джипу остановилась серая «девятка». Из нее вышел невысокий мужчина, в руке которого Полунин заметил пистолет.

В одну секунду оценив обстановку, Полунин понял, что это киллер-профессионал, вышедший из машины для того, чтобы произвести контрольные выстрелы.

Не раздумывая больше ни минуты, Полунин рванулся к джипу и на ходу выстрелил в киллера.

Расстояние между ними было больше двадцати метров, и первые две пули не достигли цели.

Однако по мере приближения к бандиту выстрелы становились точнее. Четвертая пуля, выпущенная из пистолета Полунина, попала бандиту в левое плечо.

Вскрикнув от боли, тот бросился в «девятку», и через секунду машина сорвалась с места, визжа колесами, однако Полунин продолжал стрелять по отъезжающей машине.

Он приостановил бег только перед самым джипом, словно испугавшись того, что он может увидеть в салоне автомашины.

Однако когда он уже вплотную подошел к расстрелянной иномарке, задняя дверца вдруг отворилась, и на асфальт, к радостному изумлению Полунина, выпрыгнул Антон.

Мальчик был необычайно бледен. Он посмотрел на своего отца полными ужаса глазами и произнес тихим неуверенным голосом:

– Папа, там… Там мама… Она…

В первоначальном порыве Полунин обнял сына, подхватив его на руки, затем все же поставил Антона на землю и резким движением распахнул дверцу автомобиля.

Первое, что бросилось ему в глаза, – это лицо Анны. Оно выглядело спокойным и даже безмятежным. Она сидела на своем месте, откинувшись на спинку кресла, при этом голова ее была чуть склоненной набок в сторону Полунина. Ее взгляд не выражал никаких эмоций. На губах застыла едва заметная улыбка.

Это общее спокойствие на лице в сочетании с улыбкой являлось той гримасой смерти, от которой немало повидавший в своей жизни Полунин вздрогнул, словно испуганный мальчишка.

– Боже! – только и промолвил он.

Он понял, что ни Анне, ни Синицыну, который полулежал, уткнувшись лицом в руль, безвольно свесив при этом руки, никакой помощи уже не требуется.

– Что с мамой и дядей Антоном? – спросил стоящий рядом сын, сам не решаясь заглянуть внутрь салона.

– Ничего, сынок… Уже ничего…

Он шагнул к сыну и, присев на корточки, снова обнял ребенка. Полунин не помнил, сколько времени он простоял так, обнимая и успокаивая сына, пока вдруг не услышал позади себя скрип тормозов подъехавшей машины и громкий мужской голос:

– Эй ты, брось оружие!

Полунин медленно поднялся и повернулся к говорившему. Перед ним стояли двое вооруженных милиционеров, за их спинами сиял мигалками милицейский «уазик».

– Тебе говорят, брось оружие! – повторил сержант, направляя на Полунина дуло своего пистолета.

Его коллега, вооруженный короткоствольным автоматом, также взял его на прицел. Полунин только сейчас осознал, что до сих пор держит в руках «беретту».

Он медленно отбросил пистолет в сторону и тихо произнес:

– Киллеры уехали на серой «девятке». Дайте команду, чтобы запустили городской план перехвата.

– Отойди от ребенка, повернись к машине и положи на нее руки! – последовал очередной приказ.

Полунин нехотя подчинился, положив руки на крышу машины и уткнувшись лбом в заднее уцелевшее стекло джипа.