Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я

Я пожал плечами и полез в карман за следующей сигаретой. Коротать утро у окна в доме, построенном на перекрестке миров, – то еще развлечение. Никогда не знаешь, на каком эпизоде съедешь с катушек, но и прекратить, отвернуться от окна, выйти из комнаты, спрятаться в кладовой, для верности обмотав голову толстым покрывалом, решительно невозможно. Если уж обзавелся волшебным окном, за которым, как цветные стекляшки в калейдоскопе, мельтешат фрагменты сбывшихся и несбывшихся реальностей, будь добр, сиди и смотри. Больше ничего от тебя не требуется…

– Вот это да! С затворничеством покончено? – восхитилась Алиса.

– Как видишь, – киваю.

Одно удовольствие глядеть на нее. Стоит на пороге, босая, в тонком алом свитере и клетчатой юбке. На загорелом лице ни капли косметики, но растрепавшиеся во сне серебристые кудри кажутся не седыми, а белокурыми: такие сияющие глаза бывают лишь у очень юных девушек, которые еще не знают, что творит с их сестрой настоящая «взрослая» жизнь, но чуткими носиками улавливают уже едва различимый, волнующий, мускусный аромат собственной будущности. А уж юбка у нее – короче не бывает. Других Алиса в своем гардеробе не держит. И правильно делает.

– Все-таки у тебя самые красивые в мире ноги, – вздыхаю мечтательно. – Даже не верится, что живая человеческая женщина может отрастить нечто в таком роде. Была бы ты у нас скульптура, я бы, пожалуй, еще смирился как-то с таким совершенством…

– Надеюсь, это не вся информация, которую ты готов мне сообщить? – хмурится Алиса.

– Не вся. Есть еще несколько сообщений. Первое: я голоден. Второе: я хочу жрать. Третье: я умру в муках, если немедленно не съем хоть что-нибудь. И четвертое: этот дом помещается теперь на перекрестке между мирами…

– Отвечаю по пунктам. Во-первых, ты знаешь, где у нас кухня. Во-вторых, кто ж тебе не дает? В-третьих, помоги себе сам. В четвертых, я потрясена, но ничего не поняла. Переведи на человеческий язык.

– При условии, что ты меня покормишь. Я, кажется, забыл, где у нас кухня. И вообще я лентяй, захребетник и паразит, ты же знаешь!

Я, конечно, лукавлю. Чувство голода, как и прочие чувства, ушло в подполье и актов сопротивления пока не планирует. Но мне нужен предлог, чтобы слезть с этого зачарованного подоконника и выйти из комнаты. Даже так: мне нужно вынудить Алису силком увести меня отсюда. Потому что я сам, кажется, не в силах оторваться от заоконных метаморфоз.

Она совершила это чудо, благо не подозревала, что делает почти невозможное. Стащила меня с подоконника практически за шкирку. Решила, вероятно, что я придумал новое развлечение.

147. Эмпуса

…лицо ее пылает жаром.

За завтраком к нам присоединяется заспанная Лиза. Всплеснув руками, бросается мне на шею. Ластится, как котенок, только что не мурлычет. Прежде за нею такого не водилось: мои отношения со всей троицей были нежными, но сдержанными. То ли памятуя о моей сомнительной природе, то ли повинуясь внутренней потребности соблюдать дистанцию, они обходились почти без телесных прикосновений. Ну, за руку взять – еще куда ни шло, но в объятия заключать – такого, кажется, почти ни разу не случалось.

– Ты зачем нас так напугал? – спрашивает наконец Лиза, усаживаясь рядом со мною. – Стаси говорит, что без тебя все может рухнуть. Это правда?

– Надеюсь, что нет.

– Уже не может, – вдруг говорит Алиса. Щеки ее пылают, губы дрожат, но голос звучит вполне твердо. – Раньше – не знаю, возможно… Но не теперь.

148. Энлиль

Энлиль забрал себе землю…

– Почему?

Лиза изготовилась обрадоваться, но пока не дает себе воли. Ждет дополнительной информации.

– Потому что теперь это и мой город тоже.

Алиса смотрит на нас растерянно, но и торжествующе.

– Не знаю, как объяснить, однако это так. Я всегда чувствовала, что это мое, словно бы специально для меня выдуманное, по моей мерке скроенное место… Впрочем, не в одних чувствах дело. Есть у меня и более весомые аргументы. Однажды, еще до того, как объявился твой убитый двойник, Макс, я забрела в один переулочек, который часто снился мне в детстве. Правда, правда! Я удивилась, но особого значения происшествию придавать не стала. Я вообще не люблю анализировать и объяснять: мне кажется, что некоторые прекрасные вещи от этого портятся…

– Похоже на то, – соглашаюсь. – Меня долго отучали от слова «Зачем?» Теперь я постепенно начинаю понимать, что это и правда скверная постановка вопроса.