Готовься к войне

Банкир хотел возразить, грубо, однако сдержался. Жаров подождал и тихо спросил:

— Ты хочешь построить магазин?

— Хочу.

— Очень хочешь?

— Очень.

— И назвать его «Готовься к войне»?

— Именно так.

— Сколько тебе нужно от меня денег?

— Чем больше, тем лучше.

— Миллиона долларов хватит?

— Для начала — да.

— Четырьмя равными частями в течение четырех месяцев. Безналичным валютным переводом на твой счет. Первый платеж — сегодня. Сейчас.

Банкир очень быстро подумал и сказал:

— Тремя частями. За три месяца.

— Договорились.

— Что ты хочешь взамен?

— Твою рыжую.

Знаев не сразу понял, а когда понял — поймал себя на том, что часто и быстро моргает.

— И еще одно, — продолжил альфа-самец, едва не по слогам. — Ты возвращаешься в семью. И сам все решаешь насчет «Лужников», «Уэмбли» и прочих моментов.

— Вот как.

— Да. Так. — Жаров шумно выдохнул и тряхнул головой, как будто выпил стакан крепкого; он выглядел напряженным и торжественным. — Очень красиво и всем удобно. Ты получаешь деньги. Моя сестра получает мужа. Мой племянник получает отца. А я получаю рыжую Алису.

— Твоя сестра не пустит меня обратно.

Жаров посуровел.

— Ты сделаешь так, чтобы пустила. Что-нибудь придумаешь. Покаешься. Подаришь «Лексус» или еще какое-нибудь говно. А рыжей, — он облизнулся и даже почти закатил глаза, — сегодня же скажешь, что между вами все кончено. Спасибо, до свидания, мне больше не звони. Остальное я сам сделаю. Ты будешь строить магазин, а я — потягивать рыжую девочку. Ты окажешься на своем месте, а я — на своем.

Рыжая девочка — моя, хотел сказать Знаев, но ничего не сказал.

— Ей будет хорошо, — серьезно добавил электроторговец и расправил плечи. — Она, конечно, мне надоест… Как все надоедали… Потом… Но я ее хорошо пристрою. На высокую орбиту запущу. Может, даже квартиру ей куплю. Чтоб человек строил жизнь на нормальном фундаменте… Я, Знайка, ночь не спал. Закрывал глаза — ее видел. А потом рядом с ней представлял тебя — и мне плохо становилось. Не обижайся, но ты и она — это… не совпадает! Она — сама жизнь. А ты сухарь и маньяк. Она от тебя все равно сбежит. В ужасе. Отдай ее мне и забудь. Сейчас позвони своим клеркам, Горошкину этому или кто там у тебя на подхвате, — пусть печатают платежку. На триста тридцать тысяч долларов. С моего счета на твой. И приносят сюда. Пожмем друг другу руки, обнимемся, я поставлю подпись. Ты тут же звонишь Камилле. Потом — Алисе. И я уезжаю. Пять минут — и в твоей жизни наступает твердый порядок.

Глядя в пол, банкир несколько раз быстро кивнул, щелкнул пальцами и как бы со стороны понаблюдал, как потоком несутся через сознание десятки мыслей, образов и даже арифметических подсчетов.

— Жаров, — сказал он, прокашлявшись. — Ты мне друг. Лучший. Ты хороший человек Твоя сестра Камилла — прекрасная женщина. И мать моего сына. А теперь слушай… — альфа-самец, торжественный и напряженный, заметно побледнел, а банкир укусил собственную нижнюю губу. — Я не возьму у тебя твой миллион; я не вернусь к твоей сестре; я не отдам тебе рыжую Алису. Это мой тебе окончательный ответ.

Электроторговец сделался напряженным и торжественным до последней степени.

— Ты делаешь ошибку.

— А мне все равно.

— Подумай.

— Я уже подумал.

— Все равно — подумай еще.

Знаев опустил глаза.

— Ты сказал — я ответил. Ты предложил — я отказался. Это все, Герман. Уговаривать меня бессмысленно. Мы не договорились.

— Я рассчитывал на другое, — сказал Жаров, напряженный и торжественный.

— Прости.

Банкир решил добавить еще несколько коротких фраз.

О том, что ему не по душе, когда кто-то хочет получить принадлежащее ему. О том, что незачем навязывать ему то, что ему не нужно. Но не добавил. Он вдруг понял, что отказал другу вовсе не из любви к девушке с золотыми волосами, а из принципа. Повинуясь выработанному десятилетиями коммерческому рефлексу: если на тебя давят, покажи зубы. Жаров покусился не на рыжую Алису, и не на право человека самому решать, с кем ему жить и как воспитывать потомство. Тут было нечто большее. Тут банкира Знайку вознамерились нагнуть, шантажировать, в угол загнать, ниже пояса ударить; тут думать незачем, тут нужно сразу бить по рукам, сильно, больно. Очень быстро.

Знаев посмотрел вправо и влево — но не узнал в своем собственном кабинете ни одной своей собственной вещи.