Облава на волка

– Нет, – твердо сказал Щукин, – я не из таких. Я девушка честная.

И достал деньги.

* * *

Кадр с обдолбанным Матросом сменился на теле-экране взволнованной физиономией диктора.

– Я уверен, – сказал диктор, – что местные власти все-таки примут надлежащие меры и разберутся с разгулом преступности в Северной столице. Вина человека, которого вы видите на своих экранах, почти доказана. Правда, следователям не удалось выжать из него пока ни одного вразумительного слова, кроме бредовых инсинуаций. Кто он? Отмороженный член одной из бандитских группировок, для которого убить человека так же просто, как высморкаться, или наемный убийца, умелый и безжалостный, хитро прикидывающийся теперь невменяемым? Кто он? Этот вопрос остается открытым. Смотрите на нашем канале репортажи из милицейских докладов о допросах подозреваемого. А теперь о текущих новостях страны…

Филин выключил телевизор и сказал, мрачно глядя в погасший экран:

– Видал суку? Зуб даю, это он наших ребят положил…

– Он один? – с сомнением отозвался Петя Злой и, поморщившись от боли, поправил повязку на недавно простреленной руке.

– А то, – проговорил Филин и с трудом приподнялся на подушке. – А, черт…

Видимо, боль, пронзившая его при этом движении, была очень сильной. Филин открыл рот, и на его внезапно побелевшем лице проступили крупные капли пота. Минуту Филин боролся с затухающей постепенно болью и, когда приступ прошел, сдавленным голосом сказал:

– На лицо его поганое посмотри. Это же отморозок полнейший. Такому только автомат в руки, и он пойдет косить направо и налево.

– Что же он, – не сдавался Петя, – всех ребят кончил? И Семена, и Сивого… всех… Он же не Рембо все-таки.

– Он один, что ли, на разборке был? – угрюмо спросил Филин. – Там еще пять трупов нашли. Те, которые до сих пор опознать не могут. Наших-то всех опознали, а эти… Какие-то крутые ребята, наверное, наших покосили. А наши тоже не девочки из Красного Креста – пятерых положили, этот придурок только в живых остался, да и то – крышей поехал из-за ширева и ранения.

– Что-то туфту гонят по телику, – задумчиво проговорил Петя.

– В смысле?

– Не знаю, как там было, – медленно выговорил Петя и снова поправил повязку на руке, – но сердцем чую, что не так, как менты докладывают. Темное дело.

– Темное, – согласился Филин, – да и Капитон ничего определенного сказать не может. Вроде он по своим каналам пытался узнать, что именно произошло, но тоже ничего не узнал. Говорит, сами менты в догадках теряются…

Они помолчали немного.

– Какая разница, как дело было, – проговорил бледный и мрачный Филин, – только ведь теперь не вернешь никого из наших ребят. Семен бы хоть остался в живых. Он бы что-нибудь придумал. А сейчас нам что остается делать? Валить домой раны зализывать?

– Не раны, – поправил его Петя Злой, – а Седому жопу лизать, чтобы он нас в расход не пустил. По злобе – может. Ты не звонил ему?

– Звонил, – сказал Филин, – а чего толку? Он только наорал на меня и трубку бросил. Больше звонить не буду. Хочешь – сам давай. А Седой мне, кроме мата, ничего не выдал. Никаких указаний, никаких инструкций.

– Чуть позже надо позвонить, – предложил Петя. – Седой сейчас не в себе, так что соображать не может. А потом – когда отойдет – позвоним. Надо же нам узнать, что делать дальше.

– А кто будет звонить? – осведомился Филин.

– Ты.

– Я? – изумился Филин.

– Ну да, – сказал Петя Злой, – не я же. Ты у нас парень умный, ты и поговори с Седым. Объясни ему, что мы ни при чем тут. К тому же с тебя и взятки гладки – ты раненый.

– А ты будто нет, – криво усмехнулся Филин.

– У меня легкие ранения, а ты – почти труп… Седой, как узнает, залупаться меньше будет.

– Типун тебе на язык, – плюнул Филин. – Нашел время про трупы трещать. Их и так слишком много.

– Ну ладно, ладно… – поморщился Петя.

Филин замолчал, глядя в черный экран выключенного телевизора. Петя молчал тоже. Минут пять стояла полная тишина, которую нарушил телефонный звонок.

– Телефон! – завопил Филин.

– Слышу я, – дернулся Петя, – не ори. Это мой – мобильный…

Петя вскочил со стула, ринулся к столику за мобильным телефоном, лежащим там, схватил телефон и взвыл от боли, словно простреленный. Перехватив мобильник другой рукой и зажав его между плечом и ухом, он некоторое время еще тяжело дышал сквозь зубы, баюкая истекающую болью руку, как орущего ребенка, пока не сообразил, что не включенный еще телефон все испускает мелодичные трели.