Лесная нимфа

Витя Косихин, который первым участвовал в следственном эксперименте, озирался с таким недоумевающим любопытством, точно попал в этот дом впервые. Его растерянность была настолько явной, что жена Маслякова проворчала:

– Таращится, будто сроду не видал!

– Пожалуйста, не надо комментировать, – тихо попросила Наталья. Поведение Вити только подтвердило ее сомнения. Она повернулась к нему: – Веди себя точно так, как во время кражи. Вспомни, куда пошли первым делом, откуда взяли вещи. Начинай.

Мальчик неуверенно бродил по комнатам. Он словно бы никак не мог сосредоточиться. Саша Дуглас с фотоаппаратом наготове ходил следом.

Наконец Витя пришел на кухню и ткнул пальцем в подоконник.

– Здесь стоял магнитофон, – отрывисто сказал он. – А в комнате на спинке стула висели брюки. А фломастеры лежали на письменном столе.

– Но в квартире нет письменного стола, – заметила Наталья.

– Нет? – растерянно повторил Витя.

В кухню ворвался Масляков. Витя забился в узкий простенок между подоконником и тумбой для посуды.

– Маг стоял не здесь! – крикнул Масляков. – Что я – без мозгов? Дорогую аппаратуру на солнцепеке держать, да еще в кухне?! И штаны не на стуле висели, а на специальных держалках на вешалке в прихожей. И какой еще письменный стол ты выдумал? Фломастеры на трюмо лежали, а ни на каком не на письменном столе!

– Тихо! – велела Наталья. – Витя, покажи еще раз, где ты взял магнитофон.

Витька, будто во сне, протянул руку к подоконнику. Дуглас, осторожно обогнув раскаленного Маслякова, навел на мальчика фотоаппарат и нажал на спуск.

Рука Витьки повисла. Он побелел так, что Наталья невольно шагнула к нему. И тут же из прихожей, где ждал своей очереди Слава Шибейко, раздался тоненький визг.

Все выскочили туда, и Славка, с накрепко зажмуренными глазами и искривленным ртом, угодил прямо в руки Наталье. Он уткнулся ей в грудь и забился. Он плакал так, что никак не мог перевести дыхание.

Наталья оглянулась на Витьку. Кажется, она поняла, что именно так потрясло ребят. Безобидный, едва слышный щелчок фотоаппарата! Он превращал каждое их движение в обличительный документ, словно бы накрепко приковывал к этому преступлению.

– Ну что, Витя? – спросила она наконец, внимательно глядя на мальчика.

– Не были мы здесь, – хмуро вымолвил он. – Не брали ничего. Мы не воровали.

– Значит, – подхватила Наталья, – твоими ключами открыл дверь Анненский? А вы стерегли? Вещи брал он?

Славка притих под ее рукой. А Витя, набычившись, сказал – но совсем не то, чего ждала она:

– Нас со Славкой тут вообще не было, понимаете?! Мы про все про это только позавчера от Анненского узнали. Он заставил нас сказать, будто это мы…

– Не говори! – перебил его Славкин визг. – Не говори!.. А то Ирка!.. Они же Ирку!.. – Мальчишка зашелся в крике.

Масляков отпихнул с пути вытиравшую глаза соседку-понятую и устремился к двери.

– Прибью! – взревел он. – Пропади пропадом та «Соня»! Запугал мальчишек! Что за мафия такая!..

– Уберите Анненского! – крикнул Саша милиционеру, едва удерживая разъяренного Маслякова.

Наши дни

Алена поблагодарила мужчину и пошла в проулок. Было очень скользко и темно, только впереди светилась вывеска продуктового магазина, около него стояло довольно много машин. Вообще же проулок был безлюден. Он шел чуть вверх, а снег под ногами разъезжался, обнажая ледянку. Чтобы не рисковать, Алена несколько раз влезала в сугробы на газоне, а однажды чуть ли не ползла, цепляясь за одиноко стоящую машину, чтобы удержаться на ногах. Ее владелец очень удачно выбрал для своего авто твердый, устойчивый участок тротуара, оставив прохожим сущую ледяную горку.

Алена только вздохнула, когда прочла название этой изящной игрушки – «Lexus». Раньше ей так нравилось это название. А теперь создается впечатление, будто все, кто ездит на этих марках, – наглецы, которым на прочих людей наплевать. На самом деле не надо обобщать, это да, но что поделаешь, если оно так и обобщается?! Вот и этот – ну кто так паркуется, скажите на милость? «Я паркуюсь, как дура!» – вспомнила Алена. Вернее, как дурак. Чуточку бы заехал в сугроб – и все, и нормально, и никому не мешал бы! А впрочем, если бы он заехал в сугроб, то не скоро выехал бы из него. Этот «Лексус», хоть такого же серебристо-бежевого оттенка, как и приснопамятный блондинкин, совсем иначе выглядит. Он небольшой, изящный, низкой посадки. Кажется, этот фасон машины (вроде бы так нельзя сказать – фасон машины, фасон платья – это да, а фасон машины… да ладно, пусть будет фасон, другое слово все равно на ум не приходит!) называется купе. А может, седан, бог их разберет. Где-то в рекламе такая машинка мелькала, ну очень изящная. И ездить на ней нужно только по изящным дорогам, а не по той каше из льда и снега, которая сейчас под ногами у Алены.