Лесная нимфа

«Авто я не вожу, Бог миловал)), и нету его у меня, на счастье пешеходам и мне)), но чувства, обуревающие героя нижеследующего пассажа, понять способна)))

На стоянке около «Этажей» в узкий промежуток между двумя авто впихивается дама на серебристо-сером «Лексусе-570». Въезжает с разгону: даже мне, сторонней наблюдательнице, видно, что очень лихо, шикарно, а скорее наплевательски, поскольку становится очень близко к машине, которая от нее слева. Сильно распахивает дверь, шарахает бок соседа, ничуточки не озаботясь этим, выходит, захлопывает дверцу, включает сигнализацию и шикарно плывет к магазину.

Пострадавший мужчина, понятно, выражает возмущение, причем очень деликатно, без матов, говорит что-то вроде: «Девушка, вы что, не видите, вы разбили мне дверцу!»

Она – через плечо – выдает неконтролируемый поток речи, выловить смысл которого удается далеко не сразу: «Тычодумаешьябудутутнатебявремятерять?!» И удаляется.

Я тоже ушла в магазин. А когда вернулась, увидела, что ни мужчины, ни его автомобиля уже нет, а около «Лексуса» собралась толпа.

Оказывается, весь бок «Лексуса» жестоко исцарапан словами: «Япаркуюськакдура».

Картина впечатляющая, девушка в истерике. Виновник – ясно кто. Но обвинять его у меня почему-то рука не поднимается. А у вас?»

Перечитала, кое-где поправила опечатки, на которые была большая мастерица, – и отправила на форум новую тему.

1985 год

В отделение милиции сельского района

от Маслякова Евгения Евгеньевича,

проживающего по адресу: пос. Сортировочный,

ул. Пригородная, 16 а, кв. 49

Заявление

4 июля этого года, придя домой, я обнаружил, что у меня была совершена кража. Хотя замок не сломанный и дверь в порядке. Наверное, воры подобрали подходящий ключ. В квартире тоже порядок. Украден портативный японский кассетный (без кассет) магнитофон марки «Сони», по цене 380 руб., вельветовые черные датские брюки 56-го размера, по цене 100 руб., польские фломастеры, набор в 12 цветов, по цене 6 руб. Всего ущерб причинен на сумму 486 руб. Все вещи импортные. Прошу считать меня по делу потерпевшим и все вернуть.

Имею подозрение на несовершеннолетнего Анненского Дмитрия (учится в ГПТУ № 31), который отбывал недавно срок в колонии для малолетних преступников. Проживает Д. Анненский в нашем доме, в кв. № 4.

Потерпевший Масляков

– Совершенно замечательное заявление! – сказала Наталья, и ей захотелось взять ручку и исправить грамматические ошибки. – И даже преступника искать не надо: вот он, тут, Дима Анненский. Ты его знаешь, Лариса?

Лариса Соломатова, инспектор комиссии по делам несовершеннолетних, наклонила коротко остриженную голову:

– Я их всех знаю. Дима… Ну что Дима? Нормальный парень. Был в колонии. Его еще Серегин вел, твой предшественник. Дима с дружком растормошили киоск «Союзпечать» из-за каких-то «фирмовых» сигарет. Дали три года, отбыл год, освобожден досрочно по Указу об амнистии. У него только мать, работает санитаркой. Ведет себя тихо – это я о Диме, разумеется. Ничего плохого о нем сказать не могу. Он мне даже чем-то нравится.

– Похоже, он нравится только тебе, – вмешался Саша Дуглас, оперуполномоченный отделения. – Соседи-то ему не доверяют. Нет, ничего шибко плохого тоже не говорят: ну, угрюмый, ну, музыка допоздна, когда мать на дежурстве, ну, стоит с дружками вечером в подъезде – обычный джентльменский набор, ничего выдающегося. Однако едва спросишь, мог ли Дима Анненский залезть в чужую квартиру, как тут же и начинают: конечно, он ведь был в колонии, а кто раз запачкался… Тут они единодушны, соседи.

Пока Саша говорил, Наталья прятала глаза в бумагах, чтобы не рассмеяться, такой покорный, размягченный был у него взор. Наталья уже попривыкла к тому, что черные, жгучие и притом слегка жуликоватые глаза Саши в ее присутствии словно бы подергивались влагой, но порой все-таки не могла скрыть улыбку. В Саше ее забавляло все: и приземистая крепкая фигура, и стремительная походка эдакого цыгана-конокрада («Мой дедок коней крал!» – чуть подвыпив, бахвалился он до тех пор, пока это не услышал однажды начальник отделения и не сделал Саше крепкий втык за то, что афиширует свое родство с преступным элементом, и не иначе его фамилия взялась от клички какого-нибудь воровского авторитета!), и проволочные вихры, не признающие никаких расчесок, и синее от частого – и чем чаще, тем оно делалось синее! – бритья лицо, и эти глаза с поволокой… Форма смотрелась на Саше абсолютно чуждой, как, впрочем, и любой другой цивилизованный костюм. Но однажды Наталья оказалась с ним в одной группе на полевых работах и поразилась тому, насколько красит Сашу простая рабочая одежда: кирзачи, в которые были заправлены старенькие брюки, заношенная клетчатая рубаха с распахнутым по причине отсутствия пуговки воротом и закатанными рукавами, – как естествен он среди просторной земли, на вольном ветру. Был Саша к тому же очень добрый человек и отменный работник, и стоило преодолеть первое минутное замешательство, как уже хотелось излить ему душу и рассказать все, что видел, слышал, знал по тому или иному делу.