Дембельский аккорд

И Ларев раскололся. Снял с пояса фляжку, дрожащими руками протянул страшному существу с лейтенантскими погонами. Подчиняясь горящему взгляду, с трудом отвернул пробку и с ужасом смотрел, как хищно раздуваются, почти по-волчьи выворачиваются ноздри.

– Идиоты!!! Ну вот за что мне это стадо дебилов, а?! – Мудрецкий прикрыл глаза ладонью, и дьявольское наваждение прошло. – И что, все напились? Ну ладно, вы не знали, но Простаков-то! Ладно, у этого медведя мозгов негусто, но Заботин-то рядом был! Видел, что я делаю! Они что, тоже?.. И никому не сказали?

– Тоже, – покаянно кивнул Ларев. Робко продолжил, ковыряя дорогу здоровенным ботинком. – Сказали. Мы думали, там снотворное или еще что-то... ну... Поэтому решили после отбоя, и то не всем, чтобы часовые хоть остались.

– А часовые тоже люди, и им обидно, – понимающе кивнул Юрий. – Блин, надо было и впрямь еще и снотворного добавить, да не было... Сейчас бы я ходил и желал всем спокойной ночи. Ладно, пошли собирать, что осталось. Только осторожнее ходи, не вляпайся.

По мере приближения к бывшим воротам запах усиливался. Первый его источник отыскался сразу же.

– Стой, кто идет?.. – вяло поинтересовались из тени развалин. Голос был полон напряжения и нечеловеческих мучений, сразу узнать его не удалось.

– Свои идут! – грозно рявкнул Мудрецкий и попытался разглядеть силуэт, в который раз за службу кляня свою близорукость и невозможность менять контактные линзы в полевых условиях. – Кто там? Почему не по уставу? Я, что ли, должен пароль первым называть?!

– Не узнали, товарищ лейтенант, богатым буду, – простонали из тени. – Простаков я, Леха... Ваш за-а-ам!!! – Речь прервалась булькающими и хлюпающими звуками. Определить, с какого именно конца выводит отраву пищеварительный тракт, удалось только по запаху. «Кишечник пока не поражен, только желудок, – сделал вывод Юрий. – Крепок сибиряк, однако. Или просто досталось меньше – особенно если поровну делили, а у него масса тела по сравнению с остальными... Если повезет, даже на ногах удержится. После первой помощи».

– Простаков, ко мне! – скомандовал Мудрецкий, как только хлюпанье затихло. Леха, пошатываясь и придерживаясь за стенку, постарался выполнить приказ. – Так, иди сюда, иди, дорогой... Вот эти три таблетки ты обязан проглотить. Не удержишь в себе – заставлю подобрать и снова проглотить... и не булькай мне тут! Как генеральское вино ведрами жрать, так вы все здоровые! Пей, говорю! И не шарахайся ты так от фляги, там вода! Кто-нибудь еще на ногах остался?

– Последний я, товарищ лейтенант. – Леха малость отдышался и припал к фляге так, словно там была не простая вода, а сказочная, живая.

– Не пей много, опять вывернет. – Юрий решительно отобрал фляжку, хотя сделать это оказалось не так уж просто: вывернутый наизнанку сибирский организм желал восполнить потерю жидкости и стойко сопротивлялся любому разумному вмешательству в этот процесс.

– Последний, говорю, остальные еще раньше полегли. – Простаков утерся рукавом, и только сейчас до его командира дошел очевидный, но невероятный факт: его измученный боец стоял на посту в бронежилете. Все как полагается. Особенно если вспомнить, что старый советский бронетюфяк, который напялил на себя последний уцелевший химик, весит пуд. А пуд, если кто не знает, он и для младшего сержанта Простакова шестнадцать килограммов... – Кроме меня, дольше всех Резинкин продержался, он много не пил – все говорил, может, ему за руль, за вами ехать. А Забота сразу начал, месяц до приказа отмечал...

– Погоди, как месяц? – ошалел Юрий. – Какое нынче число?

– Да вот уже первое наступило. Сентября то есть. День знаний, – робко подсказал из-за плеча Ларев.

– Едрицкая сила! – Ноги у лейтенанта подкосились, и он сел прямо в пыль и на камешки. – А мы-то в школе бухали! А завтра туда детишки зайдут!

– Да что вы, товарищ лейтенант, так переживаете, – удивился Леха и помог своему командиру подняться. Обоих шатало, но в разные стороны, поэтому никто не упал. – Ну, выпили, ну, чего-нибудь поломали даже – так у Чирка, то есть у товарища коменданта, там целый взвод, они за ночь все отпидо... уберут, значит.

– Не, ты не понял, – простонал Мудрецкий. – Ты не понял, что ли, какую именно дрянь мы пили?

– Да ну, дрянь как дрянь, – махнул рукой Простаков, от чего оба нестойких химика опасно накренились. – И потом, товарищ лейтенант, там же точно с хлоркой убирают – ну, чтобы запах отбить, если там сейчас то же самое везде... А от хлорки, говорят, еще ни одно живое не выжило!