Стриптиз на дорогах

Паша выбрался из машины, резво подскочил к капоту и, открыв его, продолжал говорить, перебирая в руках сочленения шлангов и трубочек:

– Все вроде в порядке – по отдельности. А ничего не работает. Молчит и все. Не заводится. Прямо мистика какая-то… – Паша посмеялся, но мужчины не разделили его веселья. – Я, конечно, и сам не большой специалист по этой части – по машинам, но все равно мне кажется, что это какая-то заводская поломка. Машина у меня новая. Не может же так быть – шла-шла – все было нормально… а то вдруг встала и ни в какую…

– Ты один, что ли, едешь? – прервал Пашу один из мужчин.

Паша осекся и поднял глаза на говорившего. Перед ним стоял, почесывая массивную челюсть, высокий мускулистый мужчина – что мускулистый, хорошо было видно: одет он был в тесные джинсы и джинсовую жилетку, совсем не прикрывающую отлично тренированного торса.

Через всю левую щеку мускулистого тянулась длинная багровая царапина со следами спекшейся крови – совсем еще свежая.

Паша судорожно сглотнул.

– Чего? – неприязненно проговорил мускулистый. – Чего уставился, падла?

– Борисы-ыч, – предостерегающе протянул второй мужчина – низенький толстяк в засаленной клетчатой рубашке, – не заводись.

От толстяка настойчиво тянуло запахами кухни, как будто он провел ночь в огромной нечищеной кастрюле.

– Не заводиться?! – зарычал тот, кого назвали Борисычем. – Да пошел ты, понял? Где она? – он схватил Пашу за грудки.

– К-кто она? – пролепетал Паша, чувствуя, какие крепкие руки у этого Борисыча.

Эта царапина на его щеке так и лезла в глаза Паше.

– А то ты не знаешь, сучара! Где девчонка, с которой ты в машине ехал?

– Я один ехал…

Борисыч перехватил ворот рубашки у самого горла Паши левой рукой. Правую руку Борисыча Паша выпустил из своего поля зрения – и немедленно получил сильнейший удар в подвздошье.

– Борисыч… – толстяк двумя лапами ухватился за рукав Борисыча и попытался оттащить его от Паши. Борисыч отмахнулся от своего осторожного приятеля, и тот отлетел на несколько шагов.

Борисыч еще несколько раз ударил ногой опустившегося на колени Пашу, а когда тот повалился на асфальт рядом со своей машиной, Борисыч присел напротив него на корточки.

– Мало я тебе, сука, ночью приложил?! – прошипел он. – За то, что ты мне всю рожу расцарапал… Так тебя сейчас вообще убью! Говори, падаль, где девчонка, которая с тобой ехала?

Паша открыл рот, но вместо слов из его глотки вырвался только удушливый кашель.

Борисыч угрожающе поднял костистый кулак, и Паша быстро заговорил, откашлявшись:

– Она… поехала в авторемонтную мастерскую… С попутной машиной… Все нутро мне отбил, гад…

– Когда уехала?

– Не помню… Ай, да не бей ты, я правда не помню – я задремал… Минут пятнадцать назад. Может… двадцать… Она… «Она сейчас должна вернуться», – готов был уже добавить Паша, но прикусил язык.

Однако Борисыч разбирался в ситуации не хуже него.

– Значит, она сейчас вернется. С ремонтниками, – пробормотал он себе под нос, – ну что ж… Имеет смысл подождать ее…

– А ты говорил, что мы опоздаем! – повернулся он к толстяку.

– Это ты говорил, что мы опоздаем… – раздался голос толстяка.

– Заткнись! Все равно – лучше было бы, если б мы ее сразу на месте перехватили. Бабки наверняка при ней…

– Да я ж не виноват! – взвился голос толстяка. – Меня менты задержали. Насчет Витька Циклопа расспрашивали. Которого гаишник застрелил вчера на дороге…

Паша уже мог дышать совсем почти свободно. Он отодвинулся немного от опасного Борисыча – и приподнялся на локтях.

– Что вы хотите от Саши? – спросил он.

Борисыч размышлял над чем-то. Он не сразу-то и расслышал Пашин вопрос.

– От кого?.. А, от этой шлюхи… Да ничего особенного. Бабки у нее есть. Много. Наши.

– Нет у нее денег, – заявил Паша.

– Как это?! – в один голос спросили Борисыч и толстяк.

– Так, – подтвердил Паша и, морщась от боли, передвинул свое тело, чтобы присесть поудобнее, – где бы она их держала? У нее ни сумки, ничего не было…

Борисыч и толстяк несколько минут ошарашенно молчали.

– Врет, – предположил толстяк и погладил клетчатое брюхо.

– Может быть, – отозвался Борисыч, – а может быть, и не врет. Вполне возможно, что она бабки куда-то заныкала. Спрятала…

– А вдруг она их и не снимала вовсе? – испуганно проговорил толстяк.

– Откуда я-то знаю! – раздраженно отлаял Борисыч. – Кто теперь скажет? Витька Циклоп знал, но… Но он теперь уже ничего никому не скажет… С-сука, сколько дерьма наделала…