Убойные ребята

Свиридов знал, что тут спорить с Афанасием бесполезно, и полез в бар…

* * *

Самолет Москва – Хабаровск летел полупустой. Наверно, мало было желающих из праздного любопытства лететь на другой край географии, да еще платить за эту круглую сумму. А тех, кто летел не из праздного любопытства, а по иным соображениям, набралось едва ли человек двадцать. Из этих двадцати самым шумным, разумеется, был Фокин, который приставал к тощей стюардессе, разносившей минеральную воду, половину этой воды выпил, а вторую половину употребил в качестве запивки для водки, купленной в аэропорту. Лететь было долго и муторно, потому Фокин проявил предусмотрительность и купил не одну бутылку, а целых три. Свиридов косился на него подозрительно, а потом отнял одну из бутылок под тем предлогом, что хочет выпить сам. Уж кто-кто, а Влад прекрасно знал, что такое Афанасий Сергеевич Фокин после полутора литров водки. Тут и до авиакатастрофы недалеко.

Водку Влад, разумеется, пить не стал, а вылил в туалет.

Самолет прилетел в Хабаровск почти в полдень. Город встретил их изнуряющей жарой. В стоялом воздухе плыло блеклое марево, высоко в небе жарилось, как громадная яичница-глазунья бога, жестокое дальневосточное солнце. Воздушные ворота Хабаровска по сравнению с бурлящим, как растревоженный муравейник, огромным московским аэропортом показались Владу не воротами, а какой-то калиточкой. Что показалось гражданину Фокину, неизвестно, по той простой причине, что он был тихо пьян.

Свиридов недовольно покосился на него и сказал:

– Вот что, дорогой господин Фокин. До Владивостока нам еще километров с тысячу, по Транссибу трястись неохота…

– Транс-си-бу?..

– Транссиб – местная железная дорога. Вас с Марковым словно один и тот же учитель географии учил, да и тот редкостный болван. Так вот, по Транссибу тебя волочь не вижу смысла, долго это, муторно и буфет рядом. Лучше купить подержанную японскую или корейскую тачку, они тут должны по бросовым ценам идти, и докатиться самостоятельно. Тем более что я на такой случай и водительские права имею.

И Влад показательно зашелестел купюрами в кармане. Фокин же только трубил носом, этим, очевидно, выражая полное согласие с товарищем.

Машина была куплена немедленно, при этом продавец, разбитной армянин с усато-носатой физиономией, похожий на Фрунзика Мкртчяна, суетился, расхваливал свой товар, а про проданную Свиридову довольно потрепанную старенькую «Хонду» заявил, что на ней ездил на воскресные пикники сам премьер-министр Японии со всей семьей. Фокин хохотал ему в лицо и объявил, что, наверно, на этой машине будущего премьер-министра везли из роддома лет этак пятьдесят назад, а потом на радостях подарили машину ушлому дедушке армянина. Тем не менее он во всеуслышание заявлял, что надо машину брать, что не хера ее особенно осматривать и, по крайней мере, до Владивостока она дотянет, а дальше и не нужно. При этом он тыкал пальцем в двигатель и говорил, что такого дерьма не видел даже его покойный родитель, который полжизни провел на Дальнем Востоке и погиб тут же, на Даманском.

Одним словом, Фокин мешался как мог. Он даже успевал болтать со вторым армянином, который крутился за спиной у Свиридова. Этого последнего Афанасий заподозрил в попытке свистнуть у Свиридова деньги. «Это тебе слишком жирно будет, черножопый, столько!..» – грозно объявил Фокин. Второй армянин был точной копией первого в том, что он точно так же улыбался и никак не реагировал на грубости.

Свиридов же сказал с милой, чуть досадливой улыбкой, что если машина не доедет до Владивостока, то он, Владимир, не поленится вернуться в Хабаровск и собственноручно снабдить армянина сертификатом качества. Тот ответно показывал зубы в длинной липкой улыбке и говорил с ужасающим акцентом, что такая машина не то что до Владивостока, а и до Токио доедет, до самого премьер-министра.

По всей видимости, армянин тоже не был силен в географии.

Первая половина путешествия была превосходна. Свиридов рассчитывал доехать до Владивостока к вечеру и потому гнал машину под сто сорок, хотя, быть может, не стоило так напрягать купленный по сходной цене рыдван. Хотя бы из чувства элементарного здравого смысла. Но у Свиридова в отношении чувства здравого смысла, верно, были какие-то свои соображения, потому его нисколько не трогали шумы в движке и стук в карбюраторе. Он рассчитывал, что одр проедет всю дорогу без эксцессов.