Приговор воров

– Так он жив? – расслабился Щукин.

– Наверное, – пожала плечами Танька. – Врачиха сказала – инсульт у него. Или инфаркт.

– Н-да, – Щукин тряхнул головой и рассмеялся. – Веселая история получилась. Ты как считаешь?

Танька снова равнодушно пожала плечами. Потом вдруг посерьезнела.

– Так ты что? – спросила она, подозрительно щурясь на Щукина. – Решил этот опыт повторить, что ли? Понравилось? Учти, у меня, кроме Пучкова, в соседях придурков больше нет.

– Да не о Пучкове речь, – начал было Щукин, но Танька его тотчас перебила:

– Или ты решил бизнес на широкую ногу поставить? Я тебе не проститутка какая-нибудь… То есть я хочу сказать, тех денег, которые ты мне тогда отстегнул, мне точно недостаточно.

– Да успокойся ты! – прикрикнул на нее Щукин. – Я еще ничего тебе не говорил.

– Пачему шум? – раздался в прихожей громкий мужской голос с гортанным кавказским акцентом, и Щукин умолк, изумленно глядя на совершенно обнаженного кавказца, выглянувшего из Танькиной спальни.

«Черт, – с досадой подумал Николай. – Не вовремя пришел. Теперь неизвестно, как Танька к моему предложению отнесется. Но коли она сразу о деньгах заговорила, то…»

– Пачему шум? – повторил кавказец, приняв задумчивость Щукина за испуг. – Нэ понял – пачему шумим?

– Ты кто такой? – обратил на него внимание Николай.

– А ты кто?

– Не слышу ответа на поставленный мною вопрос, – монотонно проговорил Щукин, будто кавказец не спросил его только что о том же.

– Мэня Исидор зовут, – представился кавказец и показался в полный рост.

– А меня – нет, – отреагировал Щукин.

– Шутышь? – догадался кавказец и горделиво подбоченился.

Николай бегло оглядел его – чудовищно раскачанные мышцы и почти звериный волосяной покров впечатление производили неслабое. На это-то впечатление кавказец, судя по всему, и рассчитывал, уперев руки в бока и неторопливо демонстрируя свое телосложение Щукину. Николай скосил глаза на Таньку. Она рассматривала очередного своего кавалера с небывалой нежностью в затуманенном взгляде. Впрочем, смотрела она не на рельефную грудь или великолепно оформленный мускулами брюшной пресс кавказца, а несколько ниже.

«Эх, не вовремя я зашел, – снова подумал Щукин. – Танька-то увлечена этой гориллой. Откуда он взялся, черт побери? Ну ладно, как известно, деньги – сила гораздо более весомая, чем секс или даже любовь».

– Шутышь? – угрожающе оттопырив нижнюю губу, повторил кавказец.

– Шучу, – подтвердил Щукин. Ему уже надоело разговаривать с не вовремя объявившимся кавказцем. – А теперь без шуток. Вали из квартиры подобру-поздорову. Надень только шмотки сначала, а то смотреть на твою волосатость противно.

– Что? – не поверил своим ушам кавказец.

– Ребята, ребята! – быстро заговорила Танька. – Вы чего взбеленились? Исидор? Рустам? Не выпендривайся, ты мне не муж! Исидор! Этот человек просто поговорить со мной пришел о деле.

– Пагаворит? – хмурился Исидор. – Тагда пачему он са мной разгавариваэт? И так нагло?..

– Короче, – Щукин шагнул к кавказцу, – Гоги, или как там тебя. Последнее предупреждение.

Исидор, который был на голову выше Николая, изумленно посмотрел на своего противника и размахнулся, целя громадным кулаком Щукину в нос. Но кулак горячего кавказца не пролетел и полдороги – Щукин немедленно перехватил руку Исидора, крутанул ее влево, отчего массивную волосатую тушу бросило на него – и встретил Исидора мощнейшим ударом колена в пах.

Кавказец тихо захрипел, закатил глаза и без чувств рухнул на пол, зажав левой рукой ушибленное место, – правая его рука, судя по всему, была вывихнута.

– Переборщил, – покачал головой Щукин, – жалко. Но он ведь первый начал, – очевидно, это утверждение оправдывало тот факт, что жалости в голосе Николая не было слышно вовсе.

– Ты что?! – глаза Таньки округлились, она кинулась к поверженному кавказцу и обвила руками его мощную шею. – Ты чего?! – заорала она, повернув к Щукину залитое слезами лицо. – Ты его убил! Убийца!

– Он через пять минут очухается, – пообещал несколько обескураженный такой реакцией Таньки Щукин.

– Вали отсюда!

Танька вскочила и набросилась на Щукина с кулаками. Ему пришлось схватить ее за руки, но после нескольких попыток внезапно взбесившейся женщины повторить тот самый коронный удар коленкой, которым Николай угостил кавказца, Щукину пришлось Таньку отпустить.