Роковое зелье

Семья Алексея Григорьевича, в том числе князь Иван с молодой женой Натальей Борисовной, была лишена всего состояния, прав и отправлена в ссылку в тот самый Березов, где некоторое время назад умер свергнутый их же усилиями Алексашка Меншиков. Алексей Григорьевич даже встретил там сына и дочь Меншикова, которые вскоре вернулись в Петербург. А Долгорукие остались… Алексей Григорьевич и жена его так и умерли в Березове после четырех лет ссылки. Государыню-невесту теперь называли разрушенной невестой. Саксонский посланник Лефорт в одной из своих депеш в марте 1730 года написал, ерничая: «Девственная невеста покойного царя счастливо разрешилась в прошлую среду дочерью…» Судьба этого ребенка неизвестна. Сама же Екатерина жила в Березове до тех пор, пока новое дознание не вскрыло участия Долгоруких в подлоге государева завещания. По указу Бирона Екатерина была сослана на Бел-озеро, в Воскресенский Горицкий девичий монастырь. Вступив на престол в 1741 году, Елизавета Петровна вернула свою прежнюю соперницу в Петербург и пожаловала ее фрейлиной. Екатерина вышла замуж за графа Александра Брюса, но умерла, не прожив с ним и года.

Ее сноха Наталья окончила жизнь монахиней, с именем Нектария, во Фроловском женском монастыре в Киеве. Постриглась она по своей воле, после того, как в 1739 году пережила жестокую погибель любимого мужа.

Князь Иван Алексеевич был казнен в версте от Новгорода, близ Скудельничьего кладбища. На эшафоте, где смешалась кровь обезглавленных Ивана Григорьевича, Сергея Григорьевича и Василия Лукича Долгоруких, вслед за ними четвертовали бывшего фаворита. Смерть он встретил с необыкновенной твердостью и мужеством.

Из всех Долгоруких, замешанных в дело о подложной духовной Петра Второго, в живых остался только Василий Владимирович. Да и тот был сослан в Соловецкий монастырь за то, что знал о замыслах своих родственников, но не донес на них. Елизавета Петровна, крестным отцом которой он был, вернула ему звание фельдмаршала и назначила президентом Военной коллегии.

Императрица Елизавета сначала приговорила барона Остермана к повешению, но потом заменила казнь ссылкой – все в тот же злополучный Березов, где Андрей Иваныч (Генрих-Иоганн-Фридрих!) прожил последние пять лет своей жизни. Его верный сподвижник Степан Лопухин так и остался при дворе действительным камергером. Его особые заслуги оказались мало оценены Анной Иоанновной, однако жена его была вознаграждена более мужа и блистала при дворе, став признанной любовницей Левенвольде. Наибольшего успеха она достигла при Анне Леопольдовне. Воцарение Елизаветы Петровны стало концом и для мужа, и для жены: оба были биты кнутами, у обоих урезали языки, а потом сослали в Селенгинск на вечное поселение.

Что же сказать об остальных?

Медицинская карьера отца и сына Блументростов при дворе окончилась: Анна Иоанновна питала к ним недоверие, потому что слишком много особ императорского семейства умерло на их руках.

Герцог Иаков де Лириа покинул Петербург еще в 1730 году: испанское посольство в России, где к власти пришли воинствующие протестанты, ориентированные на Германию, было признано бессмысленным. А вот его друг Джеймс (Хакоб!) Кейт был щедро вознагражден Анной Иоанновной: в августе 1730 года она создала лейб-гвардии Измайловский полк, куда подполковником назначила Кейта. Впрочем, гораздо важнее для него было то, что уже в 1732 году он руководил в Москве, а потом много лет и в Петербурге первыми масонскими ложами. Воспоминание о нем сохранилось в старинном гимне русских масонов:

• …Петра светом озаренный,
• Кейт к россиянам прибег;
• И усердьем воспаленный,
• Огнь священный здесь возжег.
• Храм премудрости поставил,
• Мысли и сердца исправил
• И нас в братстве утвердил.
• Кейт был образ той денницы,
• Светлой коея восход
• Светозарныя царицы
• Возвещает в мир приход.

«Светозарной царицею», очевидно, названа здесь Анна Иоанновна, ради восшествия которой на престол был убит русский император Петр Второй. Ему было четырнадцать лет…

* * *

Но вернемся немного назад, в один из тех ясных и морозных январских дней 1730 года, когда Петр еще лежал при смерти. Об этом знала только Москва – велика, необъятна Россия! А в деревушке Лужки небось вообще не слышали о болезни императора.

С заснеженных холмов к речке бежали двое – брат и сестра. Девочка, путаясь в разношенных валенках, едва поспевала за братом, а он торил тропку, то и дело оборачиваясь, таинственно блестя глазами: