Имидж старой девы

Полез я на него с кулаками, но он говорит: «Не усугубляйте ситуации, Александр Васильевич! Не то вас еще и за нанесение телесных повреждений привлекут. Думаете, я не подстраховался? Все доказательства у меня собраны и находятся в надежном месте. Случись со мной что – и они окажутся в милиции. Однако же я готов закрыть глаза на ваши шалости, если вы… нет, не бойтесь, пресекать вашу преступную деятельность я не намерен и сообщников ваших выдавать тоже не потребую. Но вы должны мне за молчание пять тысяч долларов. Можно «зелеными», можно в рублях по курсу».

На пленке записался также тяжелый, обреченный вздох Шурика.

– Это все? – послышался голос Бергера.

– А что, мало? – ответил Шурик.

– Что же насчет Малютина скажете? И той женщины? – снова раздался голос Бергера, а Шурик в ответ ему – с плачущей интонацией:

– Насчет Малютина я ничего не знаю. Хотите – у него спрашивайте. И насчет женщины не ведаю. Какой вообще женщины? Кто она такая? Не знаю я ничего, понятно? Меня вы поймали, ну вот и подавитесь!

На этом запись кончилась.

Малютин какое-то время смотрел на диктофон, но тут подсуетился Бергер – убрал полезную вещицу, чтобы не искушать малых сих. Насчет копии – это ведь была чистейшей воды выдумка, не было у него никакой копии. Просто он знал заранее, что не станет Малютин совершать глупостей. Крепок он был, не в пример крепче Шурика, и крепость эту предстояло еще сломать.

Виктор Сергеевич вздохнул, поднял глаза…

– Признание обвиняемого – царица доказательств, так? – усмехнулся он Шурику углом рта. – Ну и чем они тебя дожали?

– Прости, Сергеич! – чуть ли не всхлипнул Шурик. – Я держался как мог, но, когда они стали давить этим взрывом, этим мобильником в сумке…

Малютин встревоженно обвел глазами троицу незваных гостей:

– Секунду. О каком мобильнике идет речь? И что за взрыв имеется в виду? Ничего не понимаю!

• Мы могли бы служить в разведке,
• Мы могли бы играть в кино!..

Если бы Бергер не был в этой истории лицом заинтересованным, он бы зааплодировал начальнику аэропортовского СБ.

На лице у Шурика мелькнул проблеск надежды, а Кирилл возмущенно закричал:

– Я видел, как мобильник опустили в сумку!

– Неужели? – вскинул брови Малютин. – Видел? Сам?! Ну надо же…

Странно. Почему-то Кирилл при этих словах слегка покраснел. Бергер насторожился, вдруг почуяв неладное.

– Почему я должен тебе верить? – холодно спросил Малютин. – Кто может подтвердить твои слова?

– Со мной была девушка! – выкрикнул Кирилл. – Знакомая моя! Она тоже собиралась в Париж и, видимо, улетела.

– Ну, привет… – развел руками Малютин. – В Париж улетела. Да может, она и не видела ничего!

– Она-то как раз видела! – запальчиво заявил Кирилл. – Она-то мне и сказала про то, что этот вот, – злое движение подбородком в сторону Шурика, – сунул мобильник в сумку той дамы.

«Ох-хо!» – чуть не вскрикнул Бергер и немедленно взмолился, чтобы Малютин не заметил этой глупейшей, роковой обмолвки. Но было поздно!

– Она тебе сказала? – подался Виктор Сергеевич к Кириллу. – Ах вот оно что… Девушка, значит, тебе про телефончик сказала, а ты сам, выходит, ничего не видел?!

Кирилл сверкнул глазищами… и ничего не возразил. Лицо его сделалось по-мальчишески растерянным, и Бергер несколько раз незаметно, уныло кивнул.

Все. Карты-козыри отыграли свои позиции у наглого джокера. Удача повернулась к нему спиной из-за… из-за оробевшего валета.

Бергер верил Кириллу, понимал, что дело тут нечисто, иначе Малютин не вывел бы парня из зала и не попытался бы его изолировать хотя бы ненадолго, – но сейчас прения с этим серым волком по имени Виктор Сергеевич могли продолжаться до бесконечности. Это был очень сильный противник, и Бергер понимал, что позиции Малютина пока непоколебимы. Что ему мешает сказать, будто в аэропорту проводилась учебная тревога по отработке действий службы безопасности в случае возможной угрозы теракта? Бергер на его месте так и поступил бы. А потом бы предложил Кириллу хорошего отступного…

Жизнь научила его быть циником и реалистом. Это расследуя дело Риммы Тихоновой, он готов был небо и землю перевернуть, чтобы доказать, что черное – это черное. Но то же самое расследование научило его, что часто бывает наоборот и с этим приходится смириться, ибо, как давным-давно усвоил следователь Бергер, слово «законность» не есть синоним слова «справедливость»!