32  

Несколько минут я судорожно рыдаю, пытаясь не всхлипывать и давясь слезами, вытирая щеки то об одно, то о другое плечо, чтобы слезы не капнули на лицо Лизоньки. Потом до меня доходит, что она спит – и крепко спит… Наконец-то!

Невесомо, стараясь не ступать на скрипучие паркетины (я их знаю наперечет!), добираюсь до ее кроватки. Маленький беленький шатер с шелковыми розочками наверху. Осторожно укладываю кроху на большое махровое полотенце (моя придумка: чтобы ее не будило прикосновение остывшей простыни), сворачиваю его на манер конвертика, а сверху – легонькое байковое одеялко, привезенное из России. Фром Раша – и правда что виз лав! Западная цивилизация не изобрела ничего теплей, легче и уютней этих наших примитивных одеялок. Все мы под ними спали, все под ними грелись. Хотя видок у него довольно убогий. Честно говоря, только природная тактичность помешала Морису вытаращить глаза при виде моего подарка. Но Лизок не имеет ничего против этого тепленького совкового пережитка. Видимо, и Морис решил считать одеялко антикварным, потому и обошелся без комментариев.

Очень хочется на прощанье чмокнуть малявку в выпуклый лобик, но боюсь ее разбудить. Поэтому осторожно сажусь на свою кровать, которая стоит рядышком, сбрасываю прямо на пол халат, потом заползаю под одеяло. Сворачиваюсь в комок, но долго еще не могу согреться и уснуть: после слез всегда холодно. Наконец мне становится тепло, сон окутывает меня, как байковое русское одеялко, перед глазами лицо Кирилла сменяется светящимся экраном, по которому пробегают черные строчки… Интересно, как это он сам собой включился – ведь в комнате не было ни одной живой души? И почему включился среди ночи?

Несколько мгновений эта мысль колышется в моей голове – слоу, слоу, квик-квик-слоу! – и потом сон накрывает меня с головой. На ближайшие четыре часа. Дай бог, чтоб не меньше!

Кирилл Туманов, 28 сентября

200… года, Нижний Новгород

Народ кругом возбужденно галдел. Пассажиры, которые еще не получили свой «сухой паек», торопили задержавшихся за столиками. Те поспешно заталкивали в себя сухомятку. Создалось впечатление, что происшествие с эпилептиком было мгновенно погребено под гнетом обыденности. Кирилл и Арина тоже встали и, протолкавшись сквозь толпу, начали медленно спускаться по лестнице. На последней ступеньке они вдруг замерли и уставились друг на друга.

– Ничего себе… – пробормотала Арина. – Это что, совпадение или?..

– Хороший вопрос, – мрачно протянул Кирилл. – Я бы тоже хотел хоть что-то понять. Если это его телефон и в самом деле… и вдруг припадок… получается, что он очень вовремя «соскочил», да? Теперь самолет улетит без него, и если вдруг…

– Вот тебе и ответ на вопрос, камикадзе ли он. Нет, не камикадзе! Все продумано до мелочей!

– Думаешь, припадок был ненастоящий?

Арина пожала плечами:

– Не знаю. Я никогда не видела эпилептиков. Но как-то все очень странно сошлось!

– Странней некуда, – уныло поддакнул Кирилл. – И что теперь делать?

– Что, что! Все то же! К секьюрити обращаться.

Кирилл ничего не сказал, только уставился на нее молящими глазами.

– Нет, ты все же странный человек! – возмущенно выпалила Арина. – Знать, ну хорошо – хотя бы подозревать такое – и промолчать? Взять на себя ответственность за жизнь и смерть всех этих людей? – Она обернулась на толпу, все еще клубящуюся на ступеньках буфета. – Да, смотреть на них тошно, но ведь это все-таки люди, живые люди! Вон их сколько! А главное… главное, ты что – сам камикадзе? Представляешь, если эта штука все же грохнет? Что ты испытаешь? Быстро это произойдет? Медленно? Успеешь ты подумать: «Ну и дурак же я был!»?

Кирилл упрямо набычился. Да все правильно, правильно. И все-таки… Больше всего на свете он боялся оказаться в смешном положении. И пока оставалась хоть малая часть вероятности, что Арина ошибалась или – а чем черт не шутит?! – разыгрывала его, он готов был сопротивляться руками и ногами.

А сопротивляться, что характерно, необходимости больше не было.

– Ну хорошо, – вдруг сказала Арина мягко. – Я понимаю. Ничего страшного, не волнуйся. Я сама все сделаю. Ты… ты вон там постой, в сторонке, а я поговорю с этим господином. – Она указала на человека в темном костюме, который снова появился в зале и теперь разговаривал с охранником.

Если бы она бросала на Кирилла уничтожающие взгляды… Если бы прохаживалась насчет того, что все мужчины боятся брать на себя ответственность… Но эта понимающая, извиняющая – жалостливая! – улыбка ранила гордость Кирилла сильнее, чем любые оскорбления. Все-таки он Лев по гороскопу!

  32  
×
×