Аномальная зона

– Мне и самому интересно, – признался Гессер. – Потому что мои планы самым безобразным образом нарушены...

– А какие могут быть у вас планы? – простодушно спросил Конюхов. – Вы же журналист. Что видите, то и записывайте.

– Я журналист, а не акын, – засмеялся Гессер. – Открою вам маленькую тайну. Без планирования ничего хорошего не получится. Вы думаете, что сенсации из ничего рождаются? Как бы не так! Они рождаются, когда кто-то их запланировал.

– Другого ответа от вас я и не ожидал, – сказал Величко.

Гессер опять рассмеялся, а потом потянулся и продолжил:

– Однако пойду я, пожалуй, вздремну чуток. Грачев определил меня на «собачью вахту», а я, признаться, люблю поспать. Пойду отолью – и на боковую.

Он исчез в темноте и некоторое время шелестел в кустах. Потом вернулся и скрылся в палатке. Мачколян вздохнул, подбросил в костер ветку и негромко сказал:

– Да, нехорошо получилось! Знать бы заранее, так вертолет бы потребовали. А так что же... Жди теперь у моря погоды!

Ему никто не ответил. Минут пятнадцать они сидели, глядя на красноватые языки пламени, лизавшие сыроватый валежник. А потом Граф, тихо лежавший рядом, резко вскинул голову и прислушался.

– Ч-черт! Неужели опять? – встревожился Величко. – Слышите?

Они услышали. Откуда-то сверху вдруг полился мелодичный неземной мотив, едва слышная электронная трель, растворяющаяся в поднебесье.

Мачколян подпрыгнул и принялся бегать возле палатки, задрав голову.

– Я его вижу! – на весь лес завопил он. – Смотрите, опять тот шар! Он летит!

От его криков проснулись спящие и высыпали из палатки. Узнав, в чем дело, все принялись таращиться в небо. В суматохе никто не заметил, что участковый Конюхов куда-то исчез.

Над верхушками деревьев снова проплывал фосфоресцирующий шар. Он издавал печальные звуки и удалялся куда-то прочь от болота. Все смотрели ему вслед как завороженные, и только практичный Грачев с помощью наслюнявленного пальца определил направление ветра и сообщил, что шар движется вместе с потоком воздуха.

– Легковесная вещь, – сердито сказал он. – Не стоило из-за такой просыпаться.

– Это еще не факт, – запальчиво возразил ему Кузовков, – что легковесная. Движение соответственно направлению ветра может оказаться всего лишь совпадением. Это во-первых. А во-вторых, вес тут не главное.

– Главное тут сенсация, верно, господин Гессер? – вдруг раздался громкий голос Конюхова.

Участковый стоял возле входа в палатку, держа в руках какой-то тяжелый предмет. Что такое он держит и почему задает такой странный вопрос, никто не успел понять, потому что в отдалении неожиданно послышался треск кустов, влажный шорох листьев, шум рухнувшего тела и грубый мужской голос, с надрывом завопивший:

– Помогите! Помогите!

Все сорвались с места и, похватав фонари, бросились в гущу леса. Однако, прежде чем кто-либо успел обнаружить взывавшего о помощи человека, он обнаружился сам, со страшным шумом выломившись из зарослей и едва не сбив с ног Кузовкова.

– Профессор!! Вы живы?! – заорал Кузовков. – Сюда, все сюда, профессор жив!

Грачев был рядом и видел, как неожиданно нашедшийся Хамлясов отпихнул Кузовкова в сторону и бросился бежать дальше. Остановился он только у костра, опередив таким образом всех, кто спешил ему на помощь.

Впрочем, один человек все-таки дожидался его возле палатки. Это был участковый. Он с загадочным видом сидел на каком-то чурбачке, зажав между коленями объемистый рюкзак. На профессора он посмотрел с любопытством и приветливо сказал:

– Добро пожаловать! Присаживайтесь к огню. Вы один? Больше никого нет?

Хамлясов дико посмотрел на него, словно перед ним находился не человек, а неизвестное науке существо, по непонятной причине говорившее человеческим голосом. После этого он закружился на месте, пытаясь найти что-то крайне ему необходимое, но не нашел и вплотную подскочил к участковому. Наклонившись, он ткнул в него пальцем и тревожно воскликнул:

– Милиционер?! Вы в самом деле милиционер?

Вид у профессора был ужасный – волосы и борода всклокочены, с застрявшей в них паутиной и пучками травы, лицо опухшее, грязное, с непонятными потеками, словно Хамлясов недавно плакал. Куртка тоже грязная, в разноцветных пятнах, а брюки ниже колен порваны в клочья. Но самое неприятное было то, что профессор вел себя как человек с повредившимся рассудком. Конюхов даже подумал, что Хамлясов собирается на него напасть.