Женский монастырь отдыхает

– Посмотри, здесь вся комната обита чем-то мягким, – заметила Люсьена. – И пол, и стены, и даже потолок.

– Карцер для буйных, во всех психушках такие есть, – ответила Галина, потирая руку. – Болит, зараза, вывихнула, наверное, – сморщилась она.

– Здесь же не психушка.

– А что же здесь?

– Наркология.

– Практически это одно и то же.

– Галь, что делать-то?

– Откуда я знаю? – пожала плечами та. – Сидеть и ждать приговора.

– Какого приговора? – испуганно икнула Люся.

– К расстрелу, твою мать! – рявкнула Галина. – Что ты ко мне пристаешь, я тебе что, ясновидящая? С этими вопросами к нашей Альбинке обращайся.

– Что ты орешь-то? – всхлипнула Люся. – И моя мать здесь совсем ни при чем.

– Прости, это нервы, – буркнула Галина и встала на ноги. – Да, похоже, тут глухо, как в танке. Хоть оборись, все равно никто не услышит, – пришла к выводу она, обследовав стены.

– Галя, как ты думаешь, что они с нами сделают? – спросила Люся.

– За ноги подвесят, – проворчала та. – На хрена им такие свидетели?

– Но мы ведь еще не смотрели диск, – возразила Люсьена. – Мы пока никакие не свидетели. Мы даже не знаем, что там за информация. Просто нужно его отдать, и все. Скажем, что никому ничего не скажем, – натужно скаламбурила она.

– Люся, не будь такой наивной, а? – сморщилась Галя. – Ты же у нас запойная читательница детективов и прекрасно знаешь, как все происходит.

– Ну это же в книжках, там всегда все драматизируют, – возразила та. – В жизни ведь такого быть не может? – с надеждой спросила она.

– В жизни, моя дорогая, может такое быть, чего ты ни в одной книжке не прочтешь, – усмехнулась Галина. – Потому что ни у одного писателя фантазии не хватит, чтобы такое придумать.

– Галя, я поражаюсь твоему спокойствию, – снова всхлипнула Люся. – Как ты можешь еще и смеяться?

– Плакать прикажешь? Если бы от этого был толк, может, я и поплакала бы, а так... Москва слезам не верит, сама знаешь, – вздохнула та. – И потом, от слез появляются преждевременные морщины, а мне это совсем ни к чему. Блин, я кажется, в туалет хочу! Интересно, этот момент естественной потребности организма у них как-нибудь предусмотрен? – начала она оглядываться по сторонам. – Хоть бы какой-нибудь ночной горшок поставили или утку, на крайний случай. И что мне прикажете делать? Сейчас намочу их мягкую обивку, пусть потом проветривают. Эй, царь зверей, откликнись, – что было сил закричала она и забарабанила кулачком в мягкую стену. – Лев, а Лев, отзовись, иначе хуже будет! Я ведь точно описаюсь, прямо на вашем мягком эксклюзиве!

– Галь, прекрати ерничать, – нахмурилась Люсьена. – Ты же прекрасно понимаешь, что никто тебя не слышит. Зачем надрываться-то?

– А может, я голосовые связки таким образом тренирую, – огрызнулась Галя. – Ну, Лев Вениаминович, я обязательно запомню этот момент, – обратилась она к потолку. Словно ждали ее слов: люк открылся, и вниз полетело ведро. Следом показалась лысая голова психотерапевта.

– Это вам на всякий пожарный случай, – усмехнулся он. – Спокойной ночи, милые дамы, приятных сновидений.

– Спасибо, конечно, за заботу, только вы не находите, что это слишком? – с вызовом спросила Галя. – Знаете, как это называется?

– Конечно, знаю, – спокойно ответил эскулап. – Доброй ночи, – повторил он, и потолок снова начал закрываться.

– Урод, – прошипела Галина и, схватив ведро, с силой бросила его вверх, пытаясь попасть в отверстие, которое еще не успело закрыться. Оно ударилось о мягкую поверхность и полетело вниз, прямо на голову девушки.

– Уй-й, – пискнула Галя, прикрыв голову обеими руками. – Чтоб ты провалился, недомерок очкастый! Никакой ты не психотерапевт, ты – психосадист! – выкрикнула она, жестикулируя, подпрыгивая на месте и пиная стены ногами.

Через десять минут, обессилев от бесполезных телодвижений, Галина плюхнулась на мягкий пол.

– Вот идиотка, и почему я не послушалась Надю? Нужно было бежать отсюда без оглядки, пока целы. Сидели бы сейчас дома за столом и чаек попивали, – вздохнула девушка.

– Да, чаек бы не помешал, – согласилась Люся. – С йогуртовым тортиком. А еще я бы с удовольствием съела жареной картошки с селедочкой, – сглотнула она.

– Эй, подруга, что это тебя на гастрономическую лирику потянуло? – кисло усмехнулась Галина. – Между прочим, ночь на дворе, вернее, раннее утро.

– Я не ужинала сегодня, то есть вчера, вот теперь и расплачиваюсь, – объяснила Люся. – Так есть хочу, даже не представляешь.