Женский монастырь отдыхает

– Что вы с ним сделали? – испуганно прошептала Галя. – Он умер?

– Да, только что, от разрыва сердца, – спокойно ответил Лев Вениаминович, заглянув своему учителю в лицо, искаженное болью.

– Но почему? Зачем вы это сделали?!

– Я смотрю, маска, которая сейчас на мне, вам больше по нраву? – усмехнулся психотерапевт.

– Не понимаю, о чем вы, – пробормотала Галина, с ужасом глядя на мертвого Стасова.

– Вы снова обращаетесь ко мне на «вы».

Люся окаменела, не в состоянии вымолвить ни слова. Она растерянно моргала глазами, переводя взгляд с Галины на психотерапевта, а с него на Стасова.

– Что происходит? – прохрипела она. – Вы только что убили доктора?!

– Точно так, убил, – весело согласился Лев Вениаминович. – Следующими будете вы. Как бы поэффектнее это сделать? Перерезать вам горло? Нет, не годится, слишком много крови. Задушить? Нет, это не очень красиво. От удушения вываливается язык и выкатываются из орбит глаза. Тогда, может быть, застрелить? Точно, так я и поступлю: пух, – щелкнул он пальцами прямо в лицо перепуганной Люсе.

– Я смотрю, вам доставляет удовольствие издеваться? – сердито прищурилась Галина. – Немедленно прекратите, это не смешно и смахивает на бред сумасшедшего. И, если вас не затруднит, потрудитесь объяснить, что это значит? – кивнула она в сторону Евгения Яковлевича. – Насколько я поняла, этот человек считал вас прекрасным и очень талантливым мальчиком. Он готовил вас в преемники, а вы...

– Вы хотите услышать мои объяснения? – перебил девушку молодой человек.

– Да, очень бы хотелось услышать.

– Извольте. Он сказал, что я очень талантливый мальчик? Скорее, я был мальчиком на побегушках у этого старпера, а он только и делал, что отдавал приказы!

– Но он ваш руководитель, главный врач этой клиники, талантливый ученый. Ему по статусу положено приказывать.

– Да, он руководитель, и он талантлив от Бога, – согласился психотерапевт. – И, может быть, имеет право приказывать, но только не мне, его правой руке во всех делах. Он гений, я согласен, но эта его гениальность меня так достала, что я готов был задушить его собственными руками! Он непревзойденный гипнолог, его можно сравнить разве что с Вольфом Мессингом, и я постоянно испытывал перед ним дикий страх. Он – мой учитель, но мне никогда не достичь таких результатов, сколько бы я ни старался. За это я ненавидел его еще сильнее. А эта клиника? Я ее, можно сказать, своими руками поднял! Я здесь дневал и ночевал, когда он на Багамах свою толстую задницу грел!

– И за это вы решили его убить? Из ненависти? – удивленно спросила Галя. – А ведь он сказал нам, что подписал документы: по ним вы становитесь его партнером в равных долях.

– Фифти-фифти, как щедро, – с сарказмом усмехнулся Лев. – А отдать все слабо было? Ведь все равно же улетать собрался, а там бабок немерено.

– Но он же для родной сестры оставил свою половину, чтобы она ни в чем не нуждалась.

– Ах, для сестры-ы-ы? – хищно прищурился эскулап. – А с какой стати я должен отдавать половину какой-то грымзе, которая не имеет никакого отношения к этой клинике? Она что-то сделала, чтобы получать эти деньги? Может быть, не спала ночей, возясь с наркоманами? Или откачивала их после передозировки? Это я заработал отличную репутацию для клиники. Это я наработал клиентов! И это я создал вот этот корпус, который, как Курочка Ряба, несет золотые яйца! Это только моя заслуга, что здесь запись на полгода вперед. И я должен отдавать половину?! У нее есть сын-миллионер, вот пусть он и позаботится, а эта клиника – моя и ничья больше.

– И только из-за этого вы убили своего учителя?

– Ну, почему же? Как я уже сказал, я его ненавижу всеми фибрами своей души.

– Но за что? Действительно, за его талант?

– А за то, что у него всегда все получается! За то, что он такой добренький и щедрый! За то, что... просто ненавижу, и все, – злобно выплюнул психотерапевт.

– И давно вы это задумали?

– Когда вы здесь появились, – повеселел Лев.

– Вы хотите сказать, это мы виноваты в том, что вы сейчас сделали?

– Отчасти.

– То есть? – не поняла Галя.

– Хотите все знать до конца?

– Очень хотим, Лев Вениаминович, просто жаждем!

– А, собственно, почему бы и нет? – пожал плечами тот. – Как говорится, последняя просьба умирающего – закон. Не будем нарушать традиций, милые дамы, – ехидно улыбнулся Лев. – Итак, я начинаю, – картинно раскланялся он. – Не слышу бурных аплодисментов.