Женский монастырь отдыхает

– Нужно сделать так, чтобы ко мне он подошел вначале, а я уж соображу, что делать, – успела проговорить она, и дверь открылась.

– А вот и я, – весело произнес психотерапевт. – Надеюсь, вы не скучали?

– Все глаза просмотрели, – проворчала Галина. – До того без тебя тоскливо.

– Демонстрировать чувство юмора – прекрасно, особенно перед смертью, – парировал Лев. – Ну что ж, милые дамы, приступим? Кто первый? Наверное, вы? – повернулся он к Люсьене.

– Начинайте с меня, я не хочу видеть, как умирает моя лучшая подруга, – громко произнесла Галя.

– Браво, Галина Алексеевна! – захлопал в ладоши эскулап. – Похвальный порыв, он вызывает восхищение.

– Хватит дифирамбы петь, – рявкнула Галя на эскулапа. – Делай то, за чем пришел, и покончим с этим!

– Надо же, впервые встречаю человека, который так сильно жаждет смерти, – удивился Лев. – Но слово женщины для меня закон, а красивой женщины тем более, поэтому я беспрекословно подчиняюсь.

Он подошел к девушке, не спеша вытащил шприц, проверил наличие препарата и уже собирался снять колпачок с иглы, как Галя, вскинув руки, вдруг схватила его за грудки и резким рывком нагнула к своему приподнятому колену. Раздался треск, а через мгновение раздался вой эскулапа. От сильного удара треснули его очки, и стекло от них попало ему в глаз. Он схватился за окровавленное лицо и завертелся, как волчок вокруг своей оси, завывая:

– Глаза, мои глаза! Что ты сделала?!

Галина, не обращая на него внимания, подлетела к подруге и начала торопливо расстегивать ремни на ее руках. Лев, дымясь от боли и бессильной ярости, выхватил из кармана еще один шприц и на ощупь направился к девушкам.

– Галка, он сзади, со шприцем! – взвизгнула Люсьена.

Та резко развернулась и, не размышляя ни секунды, со всего размаха заехала мыском туфли эскулапу в пах. Тот охнул и послушно осел на пол, как куль c картошкой.

– А теперь ноги в руки – и вперед, – выдохнула Галина, хватая подругу за руку. – Спасибо этому дому за гостеприимство, но у себя нам поспокойнее будет. С удовольствием бы всадила этому гаду его препаратик, – кивнула она на шприц, валявшийся на полу. – Не хочу грех на душу брать.

– А вот прихватить с собой его стоит, – подсказала Люсьена и, взяв шприц, сунула его себе в карман.

– Осторожней, Люсь, там же какое-то смертельное лекарство, – предупредила Галина подругу.

– На игле колпачок, но ты права, береженого бог бережет, – согласилась та и, взяв со стола конверт, завернула в него шприц. – Ну вот, кажется, все, здесь нас больше ничто не держит, пошли.

Девушки со всех ног понеслись из злосчастной комнаты, чуть не заблудились в лабиринте подвала, но в конечном итоге все же нашли выход на улицу.

– У тебя ключи от машины с собой? – спросила у подруги Люсьена.

– Думай, что говоришь-то! Откуда они у меня могут быть, когда все наши вещи остались в главном корпусе.

– Туда, конечно, мы возвращаться не будем?

– Естественно.

– А что теперь делать? Как мы домой доберемся из этой глухомани?

– Не волнуйся, частника поймаем, – отмахнулась Галина. – Тоже мне, проблему нашла. Ты лучше ногами пошустрее перебирай.

– Ага, – послушно согласилась Люся и припустила, насколько хватало сил. Когда девушки уже практически добежали до ворот, то рядом с ними увидели микроавтобус.

– Вот, на ловца и зверь бежит, – обрадовалась Галя. – Наверняка что-нибудь в клинику привезли из города. Вот сейчас и попросим водителя, чтобы подбросил. О, черт, я совсем забыла про телефон, – вспомнила вдруг она. – Нужно в милицию позвонить, сообщить, что здесь произошло убийство. А то еще, чего доброго, этот психо-Айболит сбежит.

– Мне кажется, что бегать ему будет неудобно еще очень долгое время после твоего удара, – хохотнула Люсьена. – Галка, неужели с нами это на самом деле произошло? – резко остановилась она.

– А ты как думаешь?

– Верится с трудом, но, кажется, действительно – произошло, – пришла к выводу девушка, посмотрев на свои посиневшие запястья. – И ты знаешь, мне безумно жалко Евгения Яковлевича, – грустно добавила она. – Он мне показался добрым человеком. А то, что он сделал... у него есть оправдание: он боролся за своего единственного сына.

– Да уж, вот судьба у человека! Мне его тоже очень жалко, – согласилась Галина. – И, наверное, мы не вправе его судить. Еще неизвестно, как поступила бы, например, я, если бы моему ребенку грозило двадцать лет тюрьмы. Тем более, что Стасов был уверен: Олег не виноват в том, в чем его обвиняют. Кроме кражи денег, конечно.