Короля играет свита

Тот же Кутайсов сообщил Павлу Петровичу — есть-де среди иезуитов некий лекарь, который способен излечить любую боль… И ввел вас во дворец. После этого будоражащее, болезнетворное снадобье императрице давать прекратили. Вы же предписывали ей какую-то безвредную водичку пополам со слабой настойкой опия. Разумеется, зубная боль не замедлила исцелиться, и воображение нашего недалекого государя было совершенно поражено вашими талантами.

Не сомневаюсь, что вы уже предчувствовали, полный и сокрушительный успех своей лукавой выдумки, уже видели себя при императоре примерно в той роли, какую некогда лекарь Элизиус Бомелий — тоже иезуит, к слову сказать! — исполнял при Иване Васильевиче Грозном. Но вам не везет, братья Игнатия Лойолы! — Теперь она откровенно смеялась. — Бомелию не удалось прибрать к рукам Ивана IV — все-таки не напрасно его прозвали Грозным! Покойный Павел оказался бы гораздо более податливым и благодатным материалом — вот потому он и сделался в одночасье покойным…

— Очень любопытно, — сказал человек в черной сутане, и в голосе его прозвучал искренний интерес. — В самом деле — очень любопытно! Однако все это к делу не относится, мадам. Меня интересуют только бумаги, украденные у Талызина, и прежде всего — письмо Александра. Отдайте их мне, или…

Она чуть откинула голову назад и мгновение молча смотрела в черные глаза пистолетов.

— А пес с тобой, грязный иезуит, — выдохнула с такой ненавистью, с таким отвращением, что, чудилось, у нее даже рот оскоминой свело. — Стреляй. Только письма этого тебе не видать как своих ушей, понял?

И, спокойно повернувшись спиной к черноризцу, она нарочито высоко, оскорбительно высоко подобрала юбки и снова изготовилась ступить на ступеньку кареты.

Тогда иезуит сунул один пистолет себе под мышку, и, освободив таким образом левую руку, откинул с лица капюшон.

— Я не отец Губер и даже не аббат Флориан, — сказал он по-русски, причем в голосе его звенела усмешка, смысл которой, пожалуй, мог бы понять только один человек из всех собравшихся здесь. — Разве вы меня не узнали, Ольга Александровна? Я князь Каразин, муж вашей подруги Лизоньки. Помните ее? А меня — помните?

Она обернулась, и теперь только одним чувством дышало лицо, движения, все существо ее. Это была ярость.

—Почему вы так затянули маскарад, князь? — спросила она резким, ненавидящим голосом. — Помнится мне, маски должны были снять с последним ударом полуночи!

— Да ведь и вы еще в маске, сударыня, — резонно возразил Каразин, указывая на нее стволом пистолета.

Она сдернула бархатную полумаску и раздраженно отшвырнула в сторону.

Наконец-то Алексей снова увидел это незабываемое лицо.

Да. Она!

— Ну вот, я сняла маску, — раздраженно проговорила Ольга Александровна. — Чего вам угодно?!

— Я уже сказал, сударыня, — чуть поклонился Каразин. — Бумаги генерала и письмо великого князя.

— А вы разве еще не поняли, что меня невозможно испугать? — рассмеялась Ольга Александровна. — Никаких бумаг вы не получите!

— Отдайте их мне, мадам, — настойчиво сказал Каразин. — отдайте — если не из страха и ненависти, то… из любви.

Что-то дрогнуло в этом точеном, неумолимом, прекрасном лице. Глаза с почти молящим, растерянным выражением обратились на человека, простертого на земле.

Из любви?.. — беспомощно пробормотала она.

— Из любви, — повторил Каразин. — Из любви к своему Отечеству, сударыня.

И такая настала вдруг тишина, такое настало молчание… оно горело, оно звенело, оно оглушало! Вот именно, оно было оглушительным, поэтому никто и не услышал шагов внезапно приблизившегося человека. Внезапно раздавшийся голос его заставил всех вздрогнуть:

— Оставьте мою сестру в покое, ваше сиятельство. У нее нет ничего. И бумаги Талызина, и письмо Александра Павловича — все находится у меня.

Это произнес Платон Зубов.

Март 1801 года.

Александра разбудили между полуночью и часом ночи.

Николай Зубов (вестник смены царствований!) появился у него — растрепанный, с лицом странным и страшным, до того он был возбужден, пришел доложить, что все исполнено.

Иногда Александр очень кстати вспоминал, что туговат на ухо. Делая вид, что ничего не слышит и не понимает, он переспросил:

— Что такое исполнено?

В это время появился Пален и приказал сидящей в прихожей камер-фрау великой княгини сообщить Александру Павловичу о приходе первого министра.