Год длиною в жизнь

Что там страх Дон Жуана, услышавшего шаги каменного командора! Сазонов окончательно поседел за эту ночь и потерял фунтов шесть веса, никак не меньше – от ужаса, что вот сейчас над его головой загрохочут каменные плиты под шагами разгневанной тени, явившейся мстить. И Аксакову было за что спросить с Всеволода Юрьевича Юрского! Тот лишь надеялся, что спасение Риты перевесит на весах всемирного воздаяния все те злоумышления, которые Юрский некогда готовил Аксакову.

Так оно вышло или иначе, однако шаги призрака по каменным плитам, под которыми скрывались беглецы, все же не прозвучали. Чуть не до полуночи грохотали подкованные немецкие сапоги, около собора трещали мотоциклетки и гудели автомобили, но ни у кого недостало ума подковырнуть неприметную плиту, которая, казалось, составляла единое целое с остальными. Скорей всего, полицейские и гестаповцы решили, что резистанты либо все погибли, поубивав и патруль, либо кто-то умудрился сбежать из Нотр-Дам де Лоретт до того, как появилась полиция. На счастье, кровавых следов беглецов не заметили: ведь там все было залито кровью, в храме-то…

Наконец, когда все стихло, Всеволод Юрьевич принялся осуществлять план, который он, Жером и Томб успели разработать, пока пребывали в вынужденном бездействии. Общими усилиями, подсвечивая себе карманными фонариками (в затемненном Париже без таких фонариков теперь никто и носа из дому не высовывал), выбрали из одежды всех трех самое чистое, без следов крови. Всеволод Юрьевич кое-как переоделся (вещички субтильных молодых французов оказались ему изрядно малы) и выбрался через потайной лаз во двор дома на рю Бурдалу. Отсюда путь его лежал на площадь Мадлен, и как он этот путь преодолел, ни разу не нарвавшись на патруль, одному только Господу Богу известно. Однако в глубине души Всеволод Юрьевич почему-то не сомневался, что доберется живым. Дух Дмитрия Аксакова охранял его надежно! В конце концов, Сазонов радел за его дочку – за ту самую, ради которой Дмитрий Дмитриевич когда-то столько накуролесил… В общем, он дошел-таки до дома Ле Буа.

Было совершенно понятно, что если Рита пока жива, то в подвале долго не протянет. Ей необходима срочная медицинская помощь! Но отправляться в тот укромный дворик рыдающей Татьяне и растерянному Алексу не имело смысла – и не доберутся без ночного пропуска. Да и как везти потом по улицам окровавленную Риту?

Они искали выход, но не могли его найти. Ночью ехать нельзя… Утром незаметно забрать Риту из подвала невозможно… И тогда Алекс решил пойти к Краснопольскому. Это был страшный риск, конечно, но что-то подсказывало ему: тот вовсе не так безобиден, хоть ему в свое время и удалось убедить бошей в Компьене в обратном.

На счастье, Краснопольский жил не столь далеко. Алекс, выросший близ церкви Мадлен и знающий в округе все ходы, выходы и переулки, добрался до его дома в два счета.

Первым делом Краснопольский посмотрел на часы. Было три ночи. Уже почти двенадцать часов раненая Рита находилась без медицинской помощи! Тень мелькнула на лице Краснопольского, и Алекс понял, что тот не надеется на успех. Может быть, даже откажется помочь… И ясно понял, что если вернется домой без Риты, то к утру станет вдовцом – Татьяна или умрет от горя, или отправится выручать дочь и нарвется на пулю патруля. Ну что ж, со вздохом подумал Алекс, уж лучше он сам пойдет за Ритой, а там видно будет. Хотя, скорее всего, видно ничего не будет, потому что он не имел ни малейшего представления о том, что нужно делать, чтобы спасти Риту.

– Рита – дочь Аксакова? – спросил вдруг Краснопольский, и Алекс уставился на него с надеждой, потому что знал: это имя для Краснопольского священно.

– Посиди здесь, – сказал Краснопольский, накидывая плащ на пижаму. – Мне надо позвонить, а отсюда нельзя, – кивнул он на телефон. – Я спущусь к консьержке. Она хорошая женщина, патриотка, бошей ненавидит, никому и словом не обмолвится. Кроме того, кажется, ее брат живет рядом с Нотр-Дам де Лоретт…

И он ушел, а Алекс сгорбился на стуле, борясь с искушением позвонить жене и успокоить ее… Только чем успокоить-то?! Просидел так полчаса, не меньше, физически чувствуя, как утекают минуты, как утекает вместе с минутами жизнь из Татьяны, как утекает кровь и жизнь из Риты…

Он уже почти готов был к тому, что им останется только похоронить девушку, и угрюмо думал, как и кому дать взятку в мэрии, чтобы получить разрешение на погребение, и где найти врача, который напишет фальшивое свидетельство о смерти. Но тут вспоминал, где сейчас Рита, и невозможность незаметно забрать ее – живую или мертвую – начинала сводить его с ума.